И вот его нет уже целых полтора месяца, впервые так долго. Обычно Алекс приезжал через три-четыре недели, но бывало, что и каждые две, и летал он тогда из США. А теперь всего лишь три часа отделяют нас, но его нет уже целых пятьдесят дней...
Последние две недели я мечтаю о нём без остановки, думаю о том, что только одно слово может мне помочь, маленькое слово из шести букв, давно набранное в моём телефоне, и которое я никак не решусь отправить - «Скучаю...».
На дворе февраль, холод, серость, тоска. С Артёмом мы в очередной затяжной ссоре - не разговариваем уже три месяца или может больше. Я даже не помню, из-за чего мы поссорились, но мириться всё равно не хочу. Не желаю его слов, голоса, рук на мне.
И вот, в тот пасмурный, промозглый и невыносимо тоскливый день моя выдержка даёт слабину: палец будто не нарочно касается серого прямоугольника с надписью «Отправить». Из меня вырывается неожиданный выдох облегчения, и я говорю себе, что гордость гордостью, но иногда можно позволить и маленькие слабости.
Через минуту приходит ответ:
Alex: «Перезвоню через час: сейчас занят, не могу говорить».
И он действительно позвонил через час, я не слышала его голоса целую вечность, ведь пятьдесят дней это вечность? Или нет?
- Я заканчиваю работу и возвращаюсь в Штаты через три недели. У меня будет пять свободных дней, и я хотел бы тебя увидеть, поэтому могу приехать. Но у меня есть предложение.
- Какое?
- Приезжай ты ко мне в эти дни. Ты ведь не бывала в Париже?
- Я не бывала в Париже, - задумчиво отвечаю.
Мечты. Провести пять февральских дней наедине с Алексом во французской фееричной столице - что может быть заманчивее? И что может быть провокационнее, учитывая его периодическую настойчивость в одном определённом вопросе. Возможно, он запланировал опять что-нибудь вроде испанской церкви, и на этот раз всё может быть ещё хуже. Мне отчаянно хочется в Париж, а ещё отчаяннее к Алексу, ведь я уже невыносимо скучаю по нему, но мне страшно: какой болью это может обернуться для него? И для меня теперь тоже, для нас обоих.
- И я бы хотела поехать, но у меня есть условие, - предупреждаю.
- Какое?
- Ты не поднимаешь свою любимую тему ни разу.
Алекс долго молчит. Потом тихо отвечает, но эта его намеренно небольшая громкость не может скрыть изнуряющей боли в его голосе:
- Только это тебя останавливает?
- Да.
После длительной паузы он даёт обещание:
- Не переживай, я не стану об этом говорить. Приедешь?
- Приеду.
- Вскоре тебе позвонит один человек, объяснит, что нужно сделать для получения шенгенской визы и поможет. И да, билеты не покупай - я скину тебе на имейл электронные. Хорошо?
- Хорошо.
Ritmo Love more
Алекса я вижу сразу, как выхожу в зале прибытия в аэропорту. Он непривычен, не похож на себя и оттого ещё более привлекателен: одет в тёплую большую куртку цвета хаки с серым песцовым мехом на капюшоне, толстый кремовый свитер с высокой горловиной и светло-голубые джинсы - в таком стиле я никогда его не видела. За два месяца его волосы отрасли так сильно, что стали похожими скорее на женские, нежели на мужские, но при этом, ни в коем случае не добавляют ему женственности, а даже наоборот, ещё ярче подчёркивают его мужскую привлекательность, буквально выпячивая её, делая этого красавца настолько сексуальным и влекущим объектом, что взгляд неизбежно находит и выделяет его из толпы. И я замечаю женщин: не все, конечно, но многие смотрят на него, не отводя глаз, ведь оторвать их невозможно.
Алекс встречает меня улыбкой и объятиями, но я чувствую слабость в ногах ещё до того, как он обнимет меня, до того, как мой нос впервые за последние два месяца втянет его запах, до того, как мои глаза встретятся с его карим взглядом на расстоянии десяти сантиметров друг от друга.
Я не знаю, что со мной происходит: всякий раз, как мы впервые после разлуки встречаемся, я перестаю существовать в текущем времени и оказываюсь в каком-то совершенно другом месте. Моё сознание перестаёт улавливать сигналы и воспринимать образы реальности, оно либо отключается полностью, уступая место подсознанию, либо перерождается, отправляя меня в мой внутренний мир - мир сексуального влечения, одержимости запахами, жажды прикосновений к коже и волосам, потребности в созерцании, в горячности и влекущей нежности мужского тела.
Но мой ли это мир? Возможно, он и не мой вовсе, а его, Алекса, а я лишь случайный в нём гость.