Игра в «догони меня» приводит его в неожиданный восторг и азарт: он гонится за мной со всей серьёзностью, а поймав, терзает своим ртом так откровенно, что я вынуждена вновь вырваться. Но моему другу, похоже, именно это и нужно: глаза горят, рот растянут в хищной ухмылке, и я снова с визгом и хохотом бегу, потому что на этот раз решила ни за что не сдаваться.
Изо всех сил стараюсь бежать быстро, добираюсь до горки, взбираюсь на неё, Алекс пытается схватить меня за голень и рычит, как лев на охоте, но я тоже очень шустрая и ловкая, нога у меня мокрая и скользкая, а хватка у Алекса не такая и цепкая, чтобы не сделать мне больно, поэтому мне удаётся улизнуть и плюхнуться на горку первой. Однако в одной из петель Алекс всё-таки настигает меня, хватает обеими руками, и я не успеваю опомниться, как уже полностью на нём лежу, его губы целуют меня, и эти его неуёмные ласки в полёте повергают меня в состояние полнейшего, поглотившего целиком и без остатка сумасшедшего опьянения счастьем.
Мгновений, чувств, эмоций, радости, подобных этим, я не испытывала никогда в своей истории. Кажется, только сейчас, в двадцать четыре года, жизнь впервые дала мне попробовать себя на вкус. Мой мозг бороздят мысли, и некоторые из них довольно дерзкие, смелые, отчаянные.
Мы вылетаем на всей скорости в воду, я опять пытаюсь сбежать, и у меня получается, потому что я ближе к борту. Несусь через весь аквапарк к лестнице, ведущей на горку, Алекс за мной, и тоже со всех ног, однако нашим играм и не только им приходит внезапный конец: мы врезаемся в Марка и его спутниц - всё тех же Амбр и Ванессу.
Kings of Leon - Arizona
Далее разворачивается драматическое действо с почти трагическим концом.
Ребята только пришли, они ещё полностью одеты и не сообразили, где им расположиться, мы - мокрые, голые, разгорячённые от бега, перевозбуждённые и эмоционально взвинченные от своих по-детски взрослых игр. Мы стоим к ним вплотную, я бросаю взгляд на Алекса, недоумевая, зачем он пригласил этих людей, ведь наедине нам было так хорошо в эти дни, но он смотрит не на меня, а на Марка. Улыбка на его лице мгновенно перерождается в негодование и плохо скрываемую злость. Марк, почуяв неладное, спешит объясниться:
- Девочкам захотелось покататься с вами на горках... - сообщает неуверенным тоном так, словно оправдывается.
Я перевожу свой взгляд на «девочек», а они, как и следовало ожидать, в полнейшей прострации. Почему? Потому что видят, наконец, то, что им так и не довелось выиграть в карты - обнажённое тело моего друга: его невыносимо сексуальную грудь, сдобренную, словно специей, изящной татуировкой дерева с множеством инициалов, стройные ноги, бёдра, обтянутые прилипшей синей тканью, мощные руки, широкие плечи, плоский нежный живот, расчерченный линией тёмных волос. Именно в этот не просто неудобный, а накалённый неловкостью момент, в мою голову впервые приходит крамольная мысль, что эта полоса волос на его животе - указатель на то, чем этот парень ценен больше всего - секс. Потому что даже мимолётный женский взгляд она ловит, как хищная росянка, и больше не отпускает, увлекая его ниже, бесстыже упирая в резинку шорт, сдавливая желанием увидеть, узнать, что находится под ними.
И всё это вкупе с его длинными, мокрыми, а оттого ещё более вьющимися локонами и тёмными от злости глазами, повергает бедных девушек в сжигающую пучину влечения.
Алекс сотворён возбуждать, приводить в экстаз одним только своим видом. Его создатель - некто талантливейший и имеющий исключительное понятие о красоте, настолько полное, что способно удовлетворить разнообразные вкусы и многоликие субъективные желания в одном лишь безупречном Творении. Из ста женщин разных предпочтений, возрастов, национальностей, уровней и способов воспитания, все сто выберут Алекса из ста самых красивых и сексуальных мужских тел в мире.
Француженки потрясены. Обе застыли в оцепенении, но только с Амбр происходит именно то, что когда-то случилось со мной: её неудержимо затягивает и не только в сексуальном смысле - Алекс явно нравится ей весь, целиком, вместе со своей душой и жизнью. Это фундаментальное тяготение выливается в жест, в точности повторяющий мой: её рука, словно сама собой, поднимается и тянется к дереву, вытатуированному под левой грудью этого невыносимо желанного самца, устремляется так же, как когда-то моя рука.
Господи, сколько женских ладоней ложилось на это священное дерево? Сколько пальцев повторяло рисунок инициалов?