У меня ушло больше часа на то, чтобы изучить систему общественного транспорта Сиэтла и пригородов, ещё час, чтобы найти нужный автобус, и ещё час, чтобы добраться на пароме до острова Бёйнбридж.
Бодро шагаю по дороге, ведущей к стеклянному дворцу, как вдруг мимо меня проезжает и останавливается чёрный внедорожник, пронзительно кричащий о своей дороговизне.
Подхожу и обнаруживаю за рулём Алекса: он возвращается домой. В тёмных модных очках, чёрной рубашке с закатанными по локоть рукавами и голубых джинсах он выглядит настолько эффектно, что мне уже не верится в реальность причины моего приезда. Стою и думаю: не ясно вообще, для кого я стараюсь своим навязчивым появлением: для него или для себя?
- Опять ты? - улыбается. - Мы же договорились! Я своё слово держу.
Ни при каких иных обстоятельствах моя гордость не стерпела бы подобной грубости, но в этих:
- Что, тебя уже прооперировали? - интересуюсь.
- Нет, на следующей неделе, во вторник. Если я умру на больничном столе, имей в виду: это будет твоя заслуга! - шутит, но мне не смешно.
- Американская медицина - лучшая медицина в мире! - рапортую, как скаут на собрании.
- Да ну! - у Алекса вырывается нервный смешок.
В нём уже намного больше жизни, чем вчера, и он явно веселее. Внезапно Алекс наклоняется и, протянув руку, открывает дверь, приглашая меня сесть. В этот момент мне не нужно повторять дважды, хоть я и отмечаю, что раньше он ВСЕГДА выходил из машины, чтобы помочь мне залезть в неё.
- Пристегнись!
Алекс дерзко, небрежно и даже грубо, с нахрапом, разворачивает машину в направлении, обратном от своего сногсшибательного дома. А мне так хотелось ещё хотя бы раз взглянуть на него!
{Money, power, glory Lana del Rey}
Вся моя суть и сущность, простираясь от духовного к физическому, плавится в созерцании того, как сексуально Алекс смотрится за рулём. Его обнажённые предплечья, изящные мужские кисти рук будто являются органичным продолжением этой шикарной тачки. Часы на запястье, действительно красивые, не оставляют сомнений в том, что их владелец - не просто успешный человек, а, что называется, из ряда вон.
Окна открыты и ветер, гуляющий в салоне, перемешивает его волосы, а Алекс, едва заметно улыбаясь, искоса поглядывает на меня, проверяя, страшно мне или нет, и продолжает ускоряться.
Машина несётся с бешеной скоростью, и моё сердце перестаёт биться, но не от страха - в эту минуту он мне неведом. В моём сознании внезапно рождается фундаментальное понимание того, как сильно, трепетно и безнадёжно я люблю этого мужчину. Ни разу я не ощущала этого так остро и болезненно, как сейчас. Надеваю солнечные очки, чтобы спрятать глаза, как прячет он свои.
Мы мчимся по шоссе, оглушённые музыкой “intro”, дерзко нарушая скоростной режим, но Алекс ведёт машину так уверенно, что я доверяю ему собственную жизнь, не сомневаясь. Не думаю, что он хочет произвести на меня впечатление, но именно это и происходит.
Алекс совершенно другой, абсолютно не такой, каким я его помнила: он иначе говорит, по-новому живёт. Он изменился, но нравится мне ещё больше.
Тот день был сумасшедшим: мы обедали в ресторане, потом встретились с одними его друзьями, затем с другими, и попали, наконец, в клуб, где могли только видеть друг друга, но не слышать. Алекс без конца представлял меня бесчисленным знакомым, те удивлённо разглядывали моё лицо и одежду, изучая, особенно девушки. Они подавляли и сметали меня гламуром, но, главное, раздражали тем, что целовали Алекса, и преимущественно в губы. Одна из девиц облобызала его шею и влезла на колени - у меня только брови взлетели от подобной распущенности. Алекс, казалось, этого не замечал и был почти всё время занят беседами, по большей части деловыми, насколько мой английский позволял мне понять. Лишь иногда он бросал короткие взгляды в мою сторону, словно проверяя, на месте ли я, или уже испарилась.
Когда к нам подошла невероятно красивая длинноногая мадам с золотистой кожей, огромными синими глазами и пышной грудью, я поняла: меня ждёт нечто особенно болезненное. Дорого одетая, уверенная в себе и прекрасная во всех отношениях, она будто была вылеплена из золотого воска: на её теле не существовало ни единого изъяна, а настоящие шикарные светлые волосы струями спадали на её голую спину. Если бы я была мужчиной, то однозначно захотела бы её всеми фибрами своей души... или не души.
Из состояния любования меня выводит голос Алекса:
- Лера, познакомься, моя жена Ханна, она полька, - улыбается, а Ханна склоняется и дарит мужу долгий, почти сексуальный поцелуй. Это действо так же невероятно красиво, как и больно для меня. Мне до Ханны, как до Луны. Нет, до Венеры! Даже если меня вдоль и поперёк искромсать, я никогда не буду так красива, как она.