- Я надеялся, он будет крепче. Для меня самого странно, что он так плохо перенёс операцию. Но, тем не менее, такое состояние нормально для большинства таких пациентов. Лечитесь и завтра приезжайте на перевязку. Сделаем контрольный забор крови, - и положил трубку.
Я нервничаю. Алекс пытается шутить по поводу моего английского, но у него это плохо получается, и я психую ещё больше. Наконец, он вяло просит меня уехать, потому что уже поздно, и он хочет спать, но мне в этот момент наплевать на его желания. Мой умственный потенциал, весь мой багаж опыта и знаний задействован на полную мощность и напряжённо работает: с ним что-то не так. И мне срочно необходимо выяснить, что именно. Но я не врач, к величайшему сожалению.
Проходит ещё около трёх часов, Алекс всё это время спит, и очень тяжело дышит. Это его дыхание тревожит меня больше всего, я нервничаю и решаю лечь рядом с ним. Обняв его, сразу же понимаю, что он горячее, чем должен быть. Бужу:
- Мне нужен был термометр, чтобы измерить тебе температуру!
Алекс с трудом, очень большим трудом пытается сообразить, чего я от него хочу, но никак не может, и я понимаю, что его сознание отключается.
Бросаюсь сама шарить по всем бесчисленным шкафам, полным всякой всячины, но в огромном доме нет такой простой и важной вещи, как градусник!
Я возвращаюсь к Алексу и прижимаюсь всем телом: он стал ещё горячее, и мне уже не нужен термометр - я дважды мать и знаю, что у него около 39-ти или выше по шкале Цельсия. Я смотрю американское кино, и потому мне известно, как вызвать помощь. Звоню и слышу свой голос будто со стороны: называю адрес, перечисляю симптомы, говорю им, что Алекс задыхается. Кладу трубку и слушаю, как он кашляет - всё чаще и сильнее. У моего сына астма, и такие хрипы, затруднённое свистящее дыхание мне до боли знакомо. Я знаю, как снять приступ до приезда скорой, но в этом шикарном дворце нет лекарств, таких, какие есть у меня дома. О, если б только я была дома!
Тащу Алекса на террасу, он пытается сопротивляться, я объясняю, что ему будет там легче дышать до приезда машины emergency. Он ругает меня за то, что вызвала врачей, наотрез отказывается куда-либо ехать и снова приступообразно кашляет. Успокаиваю его, глажу по голове, ведь я знаю: скоро будет удушье, это вопрос времени. Сейчас всё дело во времени. Главное чтобы нам хватило его до приезда врачей.
И они приехали. Приехали вовремя: к этому моменту Алекс уже почти без сознания. Я не врач, но знаю, что у него пневмония и отёк лёгких. Знаю, потому что я мать. Среди врачей есть те, кто спасает, но есть и те, кто гробит самых дорогих и близких нам людей из-за своей некомпетентности, невнимательности, безответственности. Я никогда не доверяю им полностью, все назначения детям всегда перепроверяю и консультируюсь у нескольких специалистов.
В машине emergency у Алекса случается приступ удушья, врачи профессионалы, они пытаются спасти его, я знаю, что сейчас его жизнь в их руках, я верю им, хочу верить. Я смотрю на их работу и молюсь, молюсь, молюсь.
Глава 18. Stay
Алекс в искусственной коме. Он лежит в кислородной маске, весь в медицинских трубках, он далеко, но его сердце всё ещё бьётся. Из его лёгких аппарат откачал больше литра жидкости, его руки исколоты.
Врач, с которым я беседовала по телефону, холодно мне сообщает, что из комы Алекса выведут сразу же, как только его лёгкие очистятся и смогут работать. Если это произойдет, конечно. Шансы малы, но есть, участливо добавляет он. Идиот, он не знает, с кем связался: я устраиваю скандал в больнице, мне не впервой. Главврач приезжает ночью, чтобы утихомирить меня, но я чётко даю ему понять, что речь идёт о грубейшей врачебной ошибке: они отправили домой ракового больного с тяжелейшей пневмонией, которую умудрились не заметить при выписке. Они убеждают меня, что действовали в строгом соответствии с протоколами. Конечно! Всё дело в их системе: по протоколу они проверяли всё, что было связано с операцией, но никто и не подумал элементарно прослушать его лёгкие. Субфебрилитет был, да, но это нормально, ведь он послеоперационный больной. Я с трудом осознаю идиотизм ситуации, но, самое главное, врач проигнорировал мой звонок и ту информацию, что я ему дала, а ведь это его работа - принимать меры, если больному хуже. Понимаю, меня с моими знаниями могло и не быть рядом, и Алекс был бы уже мёртв. В их глазах страх - речь идёт не о судебной тяжбе, я сделаю всё, чтобы это дело решилось тюремным сроком.