В 1912 году повсеместно прекратилось производство ламп с угольной и прессованной нитью. Тем самым существование картеля утратило свой смысл. Теперь началась борьба за удешевление производства и улучшение качества ламп с тянутой металлической нитью. В этой борьбе главными противниками «Филипса» опять-таки были тесно связанные между собой патентными соглашениями немецкие и американские предприниматели. Эти крупнейшие электротехнические компании всячески стремились отделаться от такого беспокойного и опасного конкурента-аутсайдера, как «Филипс»…
В том же году фирма «Филипс и Кº» стала акционерным обществом. С акционерным капиталом в 6 000 000 гульденов легче было воевать на международном рынке, чем с ограниченными средствами самих Филипсов. Кроме того, теперь можно было заинтересовать «нужных людей» в делах фирмы. Отметим, что половина акций осталась в руках семьи Филипсов. Следовательно, им же принадлежала и сама фирма.
На дрожжах военной экономики
Во время первой мировой войны нейтральная Голландия находилась в исключительно благоприятных условиях для экономического развития. Воюющие стороны, и особенно Германия, нуждались во всё большем количестве сельскохозяйственных и промышленных товаров, а также во всякого рода сырьё.
Акционерное общество «Филипс» поднималось на дрожжах военных заказов не менее интенсивно, чем остальные голландские компании. Большую выгоду им принесли всеобщее повышение цен, отказ от всяких стесняющих международных обязательств, отсутствие конкуренции на внутреннем рынке и большой спрос на электрические лампы из-за нехватки газа для освещения. Правда, возникли серьёзные затруднения с доставкой сырья и полуфабрикатов, но эти трудности лишь стимулировали создание собственной промышленной базы.
В 1915 году «Филипс» выпустил маленькую очень экономичную газонаполненную лампу на базе аргона, спрос на которую быстро возрастал. Но германское правительство запретило экспорт аргона, в связи с чем в Эйндховене в срочном порядке наладили собственное производство этого газа.
Примерно то же самое случилось и со стеклянными колбами. До войны Филипсы получали эти колбы из Оберлаузица (Германия) и из Вены. В первые же дни войны представителю компании удалось закупить большую партию их в Австрии. Но на голландской границе немцы задержали транзитный состав с колбами, так как у них самих это был дефицитный товар. «Филипсу» пришлось обратиться за помощью к голландским властям. И лишь когда премьер-министр пригрозил германскому правительству, что наложит запрет на экспорт картофеля в Германию, состав с колбами был пропущен.
После этого инцидента «Филипс» начал срочно строить собственный стеклозавод, поскольку существовавшие в Голландии промышленные предприятия не были заинтересованы в изготовлении колб за мизерные цены, предложенные фирмой.
В начале 1916 года новый стеклозавод в пригороде Эйндховена официально вступил в строй и летом того же года стал выпускать по 80 000 колб в день.
Экспортную деятельность «Филипса» серьёзно ограничивали трудности в области транспорта, особенно после того, как немцы перешли к «неограниченной подводной войне». Помехой являлись также баснословно высокие транспортные тарифы.
«Филипс» и здесь взял инициативу в свои руки, покупая небольшие рыбачьи судёнышки и переоборудуя их для перевозки электроламп и других товаров. В 1917 году три перестроенных таким образом траулера бороздили моря, вывозя продукцию «Филипса». В обратный путь они загружались итальянскими шляпами Борсалино, французскими овощами, духами, шампанским и многими другими товарами.
После войны «Филипс» построил собственный завод упаковочных материалов, а в 1920 году – завод для производства водорода. Кроме того, были приобретены контрольные пакеты акций «Испанского общества электрических ламп» в Барселоне и «Акционерного общества ламповых заводов» в Арау (Швейцария).
Благодаря высокой прибыльности всех этих предприятий владение акциями «Филипса» стало очень выгодным делом. Многие иностранные да и отечественные капиталисты были не прочь приобрести контрольный пакет этих акций. Такая тенденция представляла определённую опасность для самих Филипсов, угрожая им утратой фактической власти в руководстве концерном.
Между тем конкуренты образовали картели «ЭЛМА» в Англии и «Осрам» в Берлине, оба связанные с производством электроламп. Чтобы обезопасить себя, «Филипс» был вынужден пойти на деловое сближение с двумя крупнейшими американскими компаниями – «Интернэшнл электрик» и «Дженерал электрик» (1919 год), которые были в десятки раз мощнее голландской фирмы. Конкурентная борьба с европейскими концернами ещё более обострилась.
В этой обстановке Антон Филипс вновь обратил свои взоры к России. Там теперь у власти были большевики во главе с Лениным. Антон понимал, что Советская страна нуждается в электрических лампах ещё больше, чем старая Россия. Пусть западная пресса издевается над планом электрификации страны, но если большевикам потребуются электрооборудование и лампы, то «Филипс» не даст конкурентам снять сливки… Главным своим соперником в этом деле он считал Вальтера Ратенау, старого знакомого, не раз бывавшего в его доме в Эйндховене. Действительно, в это время Ратенау также размышлял о том, что надо бы послать кого-нибудь в Россию. Он также считал, что нэп обещает новые возможности для иностранного капитала.
8 октября 1922 года Антон Филипс прибыл в Москву. Какое же впечатление вынес от знакомства с новой Россией этот чёрствый, деловой человек, который довольно хорошо изучил царскую Россию? Вот что, например, писал он жене в своих письмах из Москвы:
«В рабочих массах господствует чувство самоуверенности, сознания своей полноценности, выражающееся самым различным образом… Музеи битком набиты рабочими и их жёнами, слушающими объяснения гидов с явным интересом. Плата за вход минимальная. Когда один из моих сопровождающих предложил проводнику вагона сигарету, тот сейчас же вытащил пачку папирос и в свою очередь предложил закурить… Вообще народ хорошо выглядит, и люди одеты совсем неплохо. Торговля находится в руках государственных трестов, которые, однако, не располагают достаточными запасами, чтобы создать эффективное распределение…
В кабаре, которое я посетил и где публика была вполне „приличная“, входную плату в три миллиона рублей собирала барышня, поясняя, что деньги пойдут на помощь голодающим. Все учатся грамоте. На вокзалах дети выпрашивают у старших… бумагу и карандаши. На заводах рабочие не так уж плохо обеспечены. Вообще страна кажется намного чище, чем до войны, люди стараются соблюдать порядок – плевать и сорить не разрешается, штраф взимается тут же наличными. Правда, производительность труда на заводах намного ниже, чем у нас в Эйндховене, но это следует отнести скорее за счёт устаревшего оборудования, а отнюдь не за счёт недостатка старательности. Россия воскресает, существует порядок, люди хотят работать».
Вместе с представителем АЭГ А. Филипс предложил Советскому правительству создать в России электроламповый завод на правах концессии. При этом, однако, поставил совершенно неприемлемые условия. В результате он и его немецкий компаньон вернулись в Берлин не солоно хлебавши. На этот раз оказалось, что Россия вполне может обойтись без капиталистов, претендующих на «распространение света в тёмной стране».
Правда, эта поездка всё же оказалась не совсем безрезультатной. Антон встретился с некоторыми из своих прежних агентов в России и кое-кому из них стал даже выплачивать «пенсию». Так сообщает его биограф. Мы же склонны думать, что «пенсии» выплачивались не из филантропических соображений, а по инициативе германской разведки, для которой сохранение этих агентов представляло большой интерес.