Я пожал плечами. Епископ Барди усмехнулся, видимо, сочтя меня за деревенщину, и, позвав слугу, велел готовить карету для выезда.
- Передай кардиналу Савелли, что я готов последовать за ним, как только заложат лошадей, - сказал он мне. - Он найдет меня в нижнем холле.
Поклонившись, я вышел, удивляясь, что епископ согласился на приглашение с такой легкостью. Гадать о причинах было некогда; едва покинув епископские комнаты, я за ближайшим углом лицом к лицу столкнулся с парнишкой-посланником. Его лицо было бледным и растерянным, золотистые локоны в беспорядке взъерошены.
- А, проклятье, - прошипел я, налетев на него и едва успев схватить за руку, чтобы удержать от падения. - Смотри, куда идешь.
Он поднял на меня несчастные глаза.
- Мне не надо было тратить на тебя время, - сказал он. - Теперь он убьет меня...
- Кто? Твой хозяин? - Хмыкнув, я вытащил епископское письмо и показал ему. - Не это ли ты ищешь, мальчик?
Его глаза радостно округлились.
- Черт! - Он выхватил у меня сложенный листок и торопливо сунул за пазуху. - Где ты его нашел?
- Подобрал в коридоре, после того, когда ты...
- Спасибо.
- Нельзя быть таким ротозеем, если служишь духовной особе, - наставительно сказал я. Он сжал мою руку, его зрачки расширились.
- Я не мог удержаться, - прошептал он. - Когда я тебя увидел, то перестал соображать... Ты очень красивый. А еще мне действительно были нужны деньги...
Я деланно усмехнулся.
- Ты не только развратник, но еще и мот. Ну скажи, зачем тебе деньги, когда твой хозяин одевает и кормит тебя, и невесты у тебя нет...
Он замялся.
- Я должен был отдать эту записку одному человеку в гостинице "Золотая подкова", а это приличное место, там отличное вино и публика не чета пропойцам в грязных городских трактирах. Мне не хотелось, чтобы меня считали простым мальчишкой на побегушках.
- Понятно. Ты хотел напиться, а потом найти кого-нибудь, кто не остался бы равнодушным к твоей красоте, и провести ночь в объятиях какого-нибудь аристократа...
Мой тон, казалось, оскорбил его.
- Ты говоришь, как злобный августинец, - сказал он, повернулся и пошел прочь, не оглядываясь.
Я готов был рассмеяться. Мальчишка действительно вел себя как дешевая шлюха, он был достоин лишь презрения, но я никак не мог понять, как я-то сам попался в его сети. Надо было сразу двинуть его по голове и просто забрать письмо, и теперь не пришлось бы терзаться угрызениями совести.
По дороге во дворец кардинала Савелли я следовал за каретой, в которой мой господин и епископ Барди ехали вдвоем, и за двумя епископскими слугами, сопровождавшими своего хозяина как молчаливые тени. Оседланного коня кардинала мне было приказано вести в поводу, и меня больше заботило вверенное моему попечению благородное животное, чем что-либо еще, пусть даже мои личные переживания.
Прибыв ко дворцу, хозяин и гость направились к парадному входу, а я пошел отдавать распоряжения конюшим, а затем последовал на кухню, чтобы чего-нибудь пожевать. Надо сказать, я порядком проголодался и слышал, как яростно бурчит в моем пустом животе.
Повариха налила мне миску горячей мясной похлебки с луком, положила рядом каравай только что испеченного хлеба и небольшую головку сыра. Я принялся уписывать угощение, рассказывая изумленно охающим поварам о роскоши папского дворца и о французском епископе, одетом как воин.
- Эти люди приехали из-за моря, - важно сказал виночерпий Морицио, выходя из кладовой с тяжелым бочонком на плече. - Только что хозяин приказал накрывать стол к ужину и подавать самое лучшее вино. С ним приехал епископ, настоящий щеголь: чистенький, аккуратный, по всему видать, богач. Из венецианцев, я думаю.
- Угадал, - кивнул я. - Епископ Барди.
- Барди! - поморщился Морицио. - Уж не родня ли он знаменитым флорентийским купчикам Барди? Тогда он, должно быть, богаче самого папы!
- Совсем не обязательно, - сказала повариха. - Он ведь не торговец, а епископ.
- Какая разница. Ладно, а ты что думаешь, Джованни?
- Не знаю. Он, конечно, богат, но скуп и тщеславен.
- Почему?
- У него хватает наглости претендовать на трон Константинопольского патриарха.
Послышались удивленные возгласы.
- Ого! И папа его одобряет?
Я пожал плечами.
- Какое мне дело? Да и вам тоже, коли на то пошло. Иди, Морицио, сегодня тебя ждет работа.
На кухне началась возня, загремели кастрюли, повара проворно подбрасывали в очаг дров, поворачивали мясо на вертелах, мешали в котлах длинными лопатками; обо мне вскоре забыли. Я спокойно ел, наблюдая за священнодействиями поварихи, вытаскивающей из печи ароматные пироги и ловко сметающей их в широкое блюдо.
Уже встав из-за стола, я заметил в дверях кухни кардинала Савелли собственной персоной. Лицо монсеньора было напряженным, губы сурово сжаты. Он что-то быстро сказал старшему повару, потом заметил меня и махнул мне рукой, подзывая к себе.
- Джованни, - сказал он, когда мы вышли из шумной, жарко натопленной кухни в коридор, - ты должен будешь еще послужить мне сегодня вечером.
- Я готов, монсеньор.
Мы медленно пошли по коридору. Свернув в боковой проход, ведущий в гостевую залу, кардинал остановился и повернулся ко мне.
- Джованни. - Он придвинулся ближе, его бедра коснулись моих. Я невольно подался ему навстречу, пытаясь прижаться к нему, но он легко отстранился, удержав меня рукой. - Не время. Сначала ты выполнишь то, о чем я попрошу.
Я коротко кивнул, глядя ему в глаза.
- Хорошо. Разыщи управляющего и передай ему, что я хочу, чтобы за ужином гостю прислуживали Доната и Эвлалия.
- Да, монсеньор.
Он пристально изучал мое лицо, потом проговорил:
- И еще та малышка, что разносит цветы.
- Франческа? - оторопело пробормотал я.
- Да, кажется. Очаровательное дитя, не правда ли?
- Монсеньор, она не умеет прислуживать за столом...
- Это и не потребуется. Пусть она принесет побольше живых цветов для украшения залы. - Он едва заметно усмехнулся, и в моей душе зародилась тревога.
- Я мог бы сам...
- Нет. Я хочу, чтобы это сделала именно Франческа.
- Но...
Он размахнулся и резко ударил меня ладонью по лицу, а потом схватил за плечи и вдруг прижался губами к моим губам. Задохнувшись, я вцепился в него, отвечая на поцелуй, пока он с силой не оттолкнул меня к стене.
- Я не желаю, чтобы ты мне возражал, - сказал он почти ровным голосом.
- Да, монсеньор, - прошептал я, склонив голову, чтобы не выдать охвативших меня чувств. - Доната, Эвлалия и Франческа.
- Верно. Позови Риккардо и еще троих гвардейцев повыше и покрепче, чтобы они стояли на страже во время ужина. Слуг епископа вели разоружить, вечером они должны покинуть залу и отправиться в отведенную для них комнату.
- А что насчет меня, монсеньор?
Он протянул руку и слегка коснулся пальцами моей щеки.
- Ты понадобишься мне. Приходи в большую гостиную на втором этаже, в конце южной галереи. Стой у дверей, пока я не позову тебя.
Я молча поклонился; повернувшись, он направился в парадную залу, оставив меня одного в полутьме коридора. Мое сердце готово было выскочить из груди: я понимал, что кардинал не случайно выбрал прислуживать гостю самых красивых девушек, на которых и сам я не раз засматривался. Особенно хороша была Эвлалия - стройная, гибкая девушка с высокой грудью и изящными руками. Ее нежное лицо было аристократически совершенным, локоны цвета меда сбегали на плечи из-под маленького вышитого чепца, синие выразительные глаза обрамляли густые ресницы. Разговаривала она медленно и тихо, отчего казалась не принадлежащей миру обычных людей. Эвлалия с легкостью могла бы пленить любого мужчину и сознавала это; ее переливчатый смех заставлял терять голову не только молодых гвардейцев, но даже старика-столяра. Я не знал, с кем она делит ложе, но был уверен, что ей редко приходится спать в одиночестве, а потому считал себя не достойным ее внимания.