Проснулся Гарри через сутки с гаком. Эти двадцать четыре с лишним часа бесследно сгинули из его жизни, так что можно считать, что это время он проскочил, как и те первые три дня в конце своего самого первого курса.
С трудом разлепив присохшие друг к другу веки и отодрав пальцами корочки с уголков глаз, Гарри осмотрелся. Осознав, что находится в придорожной канаве, он ощутил сильнейший стыд. Гарри стало так стыдно, что даже на небо посмотрел — не видят ли мама с папой его позора? Но серое осеннее амстердамское небо напомнило ему, что Лили Эванс и Джеймс Поттер ещё даже не родились на свет.
— И зачем мне маховик? — задумчиво вопросил он туманное безмолвное утро. — Вернуться он мне не поможет, и время свое догнать — тоже. Придется дожить до своего будущего, а как?.. И сколько мне тогда будет лет? — задумался Гарри. — Если к моим восемнадцати прибавить сто семьдесят восемь, то в сумме получится сто девяносто шесть. Да ну, это слишком грустно — выглядеть в девяносто восьмом году в возрасте «столько не живут». Или живут? — засомневался он.
Вспомнилась несравненная Гризельда Марчбенкс, принимавшая экзамены у самого Альбуса Дамблдора, и Гарри малость приободрился. Глядишь, не всё ещё потеряно, та бабка хоть и была в препочтенном возрасте, но огня в ней — ого-го-го-о-о! Кроме того…
От последовавших мыслей Гарри аж заностальгировал, представляя себе малыша Альбуса. По лицу парня расплылась сардонически-сладкая улыбка — а вот станет он профессором и сам воспитает мелкого Дамблдора, и тогда не будет того холодного расчетливого гроссмейстера, играющего человеческими жизнями, как шахматами. С Дамблдора мысли перетекли на Тома Реддла, и Гарри внезапно охватило нездоровое возбуждение — да ведь в его власти все жизни будущих полководцев и Темных Лордов, включая Грин-де-Вальда! Всего-то и надо, чтобы Альбус и Геллерт не встретились и не подружились, а чтобы они не столкнулись, надо всего лишь сорвать переезд Дамблдоров в Годрикову впадину, где живет тётка Геллерта. А чтобы Дамблдоры не съехали из Насыпного Нагорья, нужно предотвратить нападение маггловских мальчишек на Ариану…
От обилия идей у Гарри аж горло перехватило, и он с изумлением признал народную точность магглов — «истина кроется в вине». Вот уж действительно, до такого додуматься ему в голову раньше не пришло бы…
Так… сейчас в Хогвартсе директорствует Финеас Найджелус Блэк… Потом примерно в конце тысяча восьмисот семидесятого его сменит Евпраксия Моул… Значит, надо отправиться в Хогвартс, крепенько обосноваться там, обжиться-срастись, сделать себе имя, втереться в доверие Блэка, проводить на пенсию и занять его место.
Составив такой примерный план действий, Гарри выбрался из канавы, палочкой очистил грязь с камзола и только после этого удосужился осмотреться. И обнаружил, что на него оцепенело моргает мужик на телеге. Тяжик, запряженный в рыдван, флегматично жевал солому, подобранную тут же, с обочины. Смутившись, Гарри спрятал палочку, предварительно огрев дядьку Конфундусом, и помахал мимоезжему ручкой, когда тот дезориентировано потряс головой и хлестнул лошадь вожжами.
Поставив в уме галочку быть в дальнейшем осмотрительным и осторожным, Гарри оглянулся и, убедившись, что вокруг никого нет, трансгрессировал к домику. Пройдя границу охранных чар, Гарри окунулся в мертвую тишину брошенного места. Насторожившись, он обошел территорию и понял, что Зейна нет здесь, по крайней мере, сутки. Страх холодными змейками заструился по нервам, вздыбливая волоски на покрывшейся мурашками коже — где Зейн? Ещё раз обойдя территорию, на сей раз в поисках следов, Гарри порысил по дороге в город, сообразив, что друг мог отправиться искать его в столице. Перемещаться трансгрессией он не рискнул, боясь пропустить Зейна где-нибудь по пути, и бежал трусцой, напряженно всматриваясь в каждую тень в кустах и елей, росших по сторонам дороги. Одна из елок моргнула на него глазами, и Гарри резко затормозил, проехавшись подошвами по наезженной глине, вгляделся в пушисто-колючую тьму и рассмотрел в глубине еловых лап молодую сову. Наивно полагая, что все совы — волшебные письмоносцы с врожденным навигатором, Гарри позвал птицу:
— Эй, работу хочешь?
Сова повернула голову, и у Гарри снова создалось впечатление, что на него смотрит лохматая ель. Глазастая лохматая елка. Подняв руку, Гарри позвал сову уже осознанно:
— Иди ко мне, Елочка…
Сова, с ходу получившая имя, честно обалдела от неожиданности. Наклонив голову по-собачьи набок, она оглядела парня с этого ракурса и, поколебавшись, вылетела из глубины ветвей. Села на предплечье и нахохлилась, придираясь к кличке, дескать, сам ты Елочка…
— Прости, — повинился Гарри и попросил заискивающе: — Но мне правда нужна твоя помощь.
Услышав это, сова тут же сбросила спесь и преданно выпрямилась, выражая готовность оказывать всяческое содействие, беспрекословно слушаться, верно служить, помогать и защищать. Потому что не всякий волшебник способен честно признаться, что нуждается в помощи именно птицы. Для магов совы — это всего лишь средство связи, как телефон или телеграмма. А этой примитивной хренью пользуются только беспомощные идиоты-магглы, когда им требуется врач или гробовщик.
— Найди мне Зейна, пожалуйста, — Гарри представил друга в памяти, передавая сове его изображение. — И нет, не улетай! — спохватился он, когда птица готовно распахнула крылья. — Отведи меня к нему, я знаю — он где-то недалеко…
Оу, даже так? Сова окинула парня заинтересованным взглядом — интересный ей хозяин достался. Никогда ещё волшебники не обращались к совам с такой необычной просьбой. Снова раскрыв крылья, Елочка сорвалась с руки Гарри и на бреющем полетела вперед, показывая дорогу.
По мощенным улицам древнего даже для своей эпохи Амстердама, ибо он был основан аж в тыща двести семьдесят пятом году, Гарри пронесся, не разбирая дороги, изо всех сил спеша за стремительно летящей совой, которая на полпути вдруг отчего-то заторопилась. Но, запыхавшись от быстрого бега и влетев на площадь, Гарри оказался очень благодарен сове за спешку, так как Зейна собрались казнить на костре…
Безжизненное белое тело обмякло в цепях, высоко подвешенное к столбу. Лица не было видно, его скрывали волосы, но Гарри как-то понял, что глаза у Зейна закрыты. Вне себя от ужаса, он вскинул палочку, расшвыривая во все стороны толпу людей и разрывая цепи и кандалы. Перепрыгнув к Зейну, Гарри подхватил на руки безвольное тело и, крикнув сове «за мной!», трансгрессировал.
Воронка перемещения выбросила их во двор домика. Всхлипывая, Гарри осторожно приспустился на землю вместе с Зейном и с болью всмотрелся в бескровное лицо монстра. Елочка, вылетевшая следом из пространственной воронки, села на кол тына и скорбно притихла, уважая стремление юноши спасти огромного маггла. Гарри сжимал в объятиях избитое тело друга, лил слезы и проклинал себя за то, что…
— Зейн, не буду больше пить, вот клянусь — ни капли не возьму… Это было в первый и последний раз. Зачем я ушел? Что я наделал? Подумаешь, зима в средневековом Амстердаме… Да мне теперь тут всю жизнь куковать придется, потому что не умею создавать маховики времени. Что мне стоило подумать об этом раньше? Зейн, прости меня…
— Я думал, ты ушел… — едва слышно прошептал Зейн. Гарри, осознав страшный смысл слов, зарыдал в голос, горько, тяжело. Монстр сдался людям нарочно, потому что утратил надежду на то, что мальчик вернется. — Ты так внезапно сорвался, ушел, ничего не объясняя…
— Прости… — шепнул Гарри. И зарылся лицом в черную макушку. — Прости, Зейн. Я ходил за истиной, потому что не знал, что мне делать.
— Нашел? — тихо спросил Зейн.
— Да, нашел. Мы поедем в Англию, поселимся в замке и будем жить вместе.
— Ты возьмешь меня с собой?! — поразился великан. Гарри улыбнулся и крепче сжал объятия.