— Ты видел ее? — спросил он.
— Да.
— Что-то говорило мне, что ты ее увидишь, — сказал он. — Я лежал здесь и чувствовал, что это случится. Она моя жена, и я любил ее все эти годы, но только тебе дано было свидеться с ней. Хотя теперь поздно ревновать, ты как считаешь?
Свечи горели тускло. Он не мог видеть тени за дверью, не мог слышать шорохов и перешептываний за окном.
— Ты отдал ей мое письмо? — спросил он.
— Она его прочла. И просила передать тебе, чтобы ты не беспокоился и не волновался. Она здорова. Все у нее хорошо.
Виктор улыбнулся и отпустил мою руку.
— Значит, все это правда, — сказал он. — Осуществились все мои мечты. Она счастлива и довольна, она никогда не состарится, никогда не утратит своей красоты. Скажи, волосы, глаза, улыбка у нее такие же, как и прежде?
— Точно такие же. Анна навсегда останется самой красивой женщиной из всех, кого я когда-либо знал.
Он не ответил. И, пока я сидел возле него, я услышал звук рога, ему начал вторить другой, потом еще один. Я слышал беспокойную возню, беготню — они вешали на себя оружие, гасили костры, готовясь к подъему на гору. Я слышал, как лаяли собаки, громко смеялись люди. Когда они ушли, я вышел на улицу и долго стоял один в опустевшей деревне, глядя, как полная луна выплывает из темной долины.