– Как мне вас называть? – спросил Кронмир.
– Жизель. А заодно давайте сэкономим время и сразу учтем, что мой муж нравится мне не меньше, чем всем вокруг, и что после дня скачки у меня не возникает никаких любовных мыслей.
Кронмир не решил, что ответить, и просто улыбнулся.
– Не думаю, что я это заслужил.
– По моему опыту, сейчас как раз пора говорить такие вещи.
– На нас нападут? – спросил Кронмир, когда они пересели на свежих лошадей. Вадуа, как назывался этот город, была полна красивых коней и вкусной еды.
– Почему?
– Вчера на меня напали. В Венике.
– Знаю. Мы поймали второго, которого вы не убили. Тогда я и решила поехать сама.
– Могу ли я узнать почему? – Это походило на флирт, но позволяло получить информацию.
– Потому что он был одним из самых надежных людей Угла. – Она покосилась на коричневого. – Вы ему доверяете?
– Как и всем.
К Бероне они подъехали, промокнув до нитки и закоченев. Кронмир с трудом шел, а воспоминания о высоком перевале уже стали такими смутными, что он подозревал, что просто проспал часть дня.
Их проводили в крепость, еще одно великолепное строение в местном стиле, огромный замок красного кирпича. Стража была начеку даже в такую погоду, и Кронмир с уважением отметил, что доспехи на всех сверкали, несмотря на дождь, а капитан вел себя вежливо, но осмотрительно. Например, он забрал все оружие Кронмира и все это время был очень любезен. Жизель улыбнулась и сама отдала меч и кинжал, украшенные умбротской костью. Затем путников отвели в огромный зал, расписанный фресками от пола до потолка. С южной стороны были высокие окна.
Тиран, как его порой называли, или просто Граф для ближнего круга, оказался темноволосым красивым мужчиной среднего роста. Умное лицо и элегантный наряд скрадывали ощущение общей грубости, возникавшее из-за черной бороды и нависших тяжелых бровей. Двигался он с большим достоинством. При появлении Жизель он встал и поклонился – как и все присутствовавшие придворные.
– Mi fate honore, – произнес он. – Вы оказываете мне честь.
Со знакомством и церемониями закончили быстро. Девушки устроили танец с рыцарями графа. Жизель отвели мыться и переодеваться.
– Вы – офицер Il cavaliere rosso[3], - сказал граф Симон.
– Да, – поклонился Кронмир.
– Скажите мне, в самом ли деле он такой образец рыцарства, каким его описывают? Верно ли, что он убил галлейца де Вральи в честном бою?
– Насколько мне известно, да.
– Хотел бы я это видеть! Женщина, которая сейчас называет себя Жизель, говорит, что он может сюда приехать.
– Это возможно.
– Тогда у нас есть надежда, – улыбнулся граф. – Я хвалился, что у меня лучшие рыцари во всей Этруссии. Возможно, так оно и есть. Но что-то подсказывает мне, что против Тьмы рыцари бессильны.
Кронмир только развел руками.
– Вот наш магистр, Петрарка, – представил граф. – А это один из моих самых верных рыцарей, сэр Томазо Лупи.
Кронмир поклонился обоим.
– Магистр Петрарка? – уточнил он.
– Да, – кивнул старик.
Кронмир вытащил из-за пазухи чехол со свитком. С поклоном отдал его старику.
– От магистра Гармодия.
Сэр Томазо улыбнулся, когда старик взломал печать.
– Полагаю, вы собираетесь отправиться к краю Тьмы.
Про себя Кронмир выругался.
– И скольким людям это уже известно?
– Возможно, троим, – поморщился Томазо. – Смотрите на танцовщиц. Скажите, что вон та очень хороша. Кстати, это моя жена. Герцогиня очень осторожна. Будет устроено представление, но без большого скопления людей. Вы уедете утром, я провожу вас к холмам. Когда вы захотите, чтобы вас сменили, вас встретят.
– Все настолько плохо? – Кронмир почувствовал себя обнаженным.
– Я доверяю всем жителям этого города. Мы приняли меры предосторожности, потому что об этом попросила герцогиня. Верона – не Веника, патриарха Рума здесь не любят.
Кронмир не стал говорить этому красивому юноше, что, по его опыту, купить можно любого.
Час спустя, когда танцы – великолепные – и музыка – выше всяких похвал – закончились, Кронмира представили беронской знати. Сэр Алессио, сэр Маурицио, сэр Ахилл, сэр Лукка и еще десяток рыцарей и дам. Сэр Томазо познакомил его с Софией ди Кастельбарко, знаменитой красавицей, и Кронмир изобразил, что сражен. Даже играя придворного, он успел заметить, что магистр Петрарка ненадолго вернулся в зал, переглянулся с Лупи и убежал. Кронмир поднялся и попросил прощения. Все взгляды были прикованы к сэру Маурицио и донне Софии, так что его уход прошел незамеченным.