- А-а он не заразный?
Стояла глубокая ночь. Бар искусственно вымер, как и полагается любому месту обитания людей “нового мира”. Никакой тебе громкой музыки, криков, и прочих обыденных вещей подобных заведений. Лишь редкие потрескивания старых пружин кроватей в подвале, да едва слышимый мышиный бег могли нарушить гробовую тишину. И не потому, что пьяные отморозки следуют режиму дня. Умереть по-настоящему не спешил никто из них. Если в дневное время человек еще способен пытаться проявлять себя “вершиной эволюции”, с наступлением темноты же “вершина” прячется как можно глубже, на дно. В ночной мгле у людей нет и шанса, против по-настоящему господствующих существ. Невероятное сознание в процессе стало способно только на медленное самоуничтожение, поглощая при этом все вокруг. А какие условия свыше были даны, чтобы делать этот мир лучше, и действительно стать “вершиной”! Все просрали. Что-ж, в таком случае, принимайте новые условия. Условия, в которых огромная пасть, когти, и отличное зрение в темноте гораздо более весомые аргументы, чем уровень IQ, или количество зеленых бумажек в кошельке.
- Слышь, не заразный ты? – с отвращением поинтересовалась моя новая соседка. Часто же они меняются. Хотя, в прочем, разницы между ними всё равно нет никакой.
Сидя на голой земле, я с интересом наблюдал за сплоченной группой черных муравьев, которые в пару метрах от меня вели ожесточенную борьбу против толстого навозного жука, и, кажется, одерживали над ним вверх. Меня окружали дощатые стены с крупными пробелами, образовавшие своеобразную тюремную камеру. Через эти самые пробелы в наше “уютное жилище” попадал тусклый свет масляных ламп. Почему наше? Да, я ведь был здесь не один. В этот раз моими соседками оказались две проститутки. Барышни сидели на верху двухъярусных деревянных нар, как можно дальше от меня.
- Ты глухой что ли?
Отвлекшись наконец от поединка насекомых, я, слегка приподняв голову посмотрел на соседок. На них едва попадал свет лампы, поэтому я не мог в полной мере оценить красоты их размалеванных пестрыми тенями лиц.
Вот любопытная – подумал я.
- Че уставился? Заразу какую переносишь поди… замуровали б тебя уже от греха! Сидишь тут, кровью своей уродской землю пропитываешь. – проворчала уже вторая соседка, поправив при этом свою растрепанную шевелюру. Пожалуй, земля в этой камере действительно имела более темный оттенок, благодаря мне.
- От греха.. – с ухмылкой проговорил я себе под нос.
- Че ты там бормочишь? – любопытная слегка наклонила голову в мою сторону. Теперь я мог видеть её лицо. Зря.
- Клиентам своим такие вопросы тоже задаешь? – смотря в её карие глаза в ответ спросил я. Выражение её лица явило еще большее недовольство. – Или может, будь у меня пару сотен монет, этот вопрос перестал бы тебя так интересовать?
Моя последняя фраза видимо совсем не пришлась по душе соседке, и она, вновь скрыв от меня свое лицо, буркнула в ответ. – Как будто у тебя есть пару сотен, клоун!
Закончив на этом нашу дружескую беседу, я вернулся к насекомым. Забили все-таки жука.
- Эй, заткнитесь там! – Послышалось из соседней камеры, коих рядом было еще пять. Голос был грубый, басовитый, но не слишком громкий. Вероятно, чья та бандитская рожа приняла недостаточно, чтобы вместе с остальными товарищами тихо посапывать в камерах, в нежных объятьях не слишком нежных дам. А это ведь и не тюремные камеры вовсе, тут их престижно называют “комнатами отдыха”. Что ж, выходит я здесь почетный гость? Разве что, остальных в отличие от меня не запирали.
- Стой, подожди, я.. минуту… подожди.
- Да спит он давно, давай, ну, вот так.
Из-за стены той самой камеры, откуда их только что вежливо попросили заткнуться, доносился шепот. Сидя у самой стены, в такой тишине я отчетливо мог разобрать почти каждую фразу. Разговаривало два человека. Мужчина и женщина.
- Подожди, отпусти, мне нужно поменять, он может – повторял женский голос.
- Потом, я сказал, сюда иди, так – перебивал его грубый мужской.
Послышался тихий женский стон. Впрочем, ничего нового – подумал я.
Подобные постанывания периодический нарушали тишину, но этим ничей покой здесь не потревожишь, на здоровье. Я тоже постепенно проваливался в дрему, глаза наливались тяжестью, голова плавно скатилась к полу. Не знаю, сколько времени прошло, когда из сна меня вырвал громкий детский плач. Открыв глаза, стало понятно, что источник крика совсем рядом. За стеной. Мои соседки так же вскочили со своего места и примкнули к стене, дабы разглядеть что-то в пробелах между досками.