Все, что угодно, лишь бы мой ребенок не стал таким, как его отец. Потому что тогда... мое сердце будет мертвым и заживо погребенным.
Я могу любить Энцо, но своего ребенка я люблю больше.
Едва мы въехали на парковку, как Энцо подхватил меня на руки и побежал в сторону отделения скорой помощи.
У меня повышается чувствительность, я думаю, что с моим ребенком что-то случилось. Срок его рождения наступит еще через несколько недель. Все должно было пойти не так.
Меня отвозят в родильное отделение, где мне говорят, что они должны стимулировать роды, чтобы ребенок был в полном порядке.
В ужасе я вцепилась в руку Энцо.
— Мой ребенок… — кричу я, мысль о том, что с ним могло что-то случиться, убивает меня.
— С ним все будет в порядке, — Энцо пытается заверить меня, но я уже не в силах терпеть.
— Это все твоя вина, — хнычу я, пока меня подключают к каким-то аппаратам, чтобы следить за сердцебиением.
— Дорогая, тебе нужно успокоиться. Твой пульс зашкаливает, и это плохо для ребенка, — говорит мне одна из медсестер, объясняя мне несколько дыхательных техник.
Я начинаю вдыхать и выдыхать, все еще не отпуская Энцо. Он рядом со мной во время всего этого испытания — я проклинаю его, говорю, что он должен умереть и что я ненавижу его всем своим существом.
Он не отвечает. Он продолжает обнимать меня и шептать мне на ухо подбадривающие слова.
Даже когда у меня начинаются схватки, он не отходит от меня ни на шаг.
— Ты сможешь, маленькая тигрица. Ты сможешь это сделать, — его голос успокаивает меня, даже когда мой разум уходит от этой реальности.
В какой-то момент я начинаю тужиться.
В течение, кажется, нескольких часов или дней я нахожусь в состоянии замешательства, физического и эмоционального напряжения. Мое тело чувствует себя на пределе, а мой разум вот-вот сорвется.
Дыхание сбивается, пот прилипает к коже, слезы высыхают на щеках, но я продолжаю тужиться.
Пока не слышу тоненький плач.
— Поздравляем мистер и миссис Агости, — говорит врач, прежде чем мне на грудь кладут крошечного человечка.
— У вас есть несколько минут, прежде чем мы взвесим его и убедимся, что он здоров, учитывая ранние преждевременные роды.
Я рассеянно киваю. Впервые мои мысли проясняются, когда смотрю в милое лицо своего сына. Он шевелится на моей груди, его глаза закрыты, рот полуоткрыт, как будто он пытается за что-то ухватиться. Уголком глаза я вижу, как Энцо подходит ближе, протягивая ему свой мизинец.
— Спасибо, — его голос низок и полон эмоций, в уголках его глаз стоят слезы. — Спасибо за самый замечательный подарок, маленькая тигрица.
Я не обращаю внимания на его слова. Вместо этого мое внимание сосредоточено на моем маленьком человечке.
— Как вы его назовете, — приходит медсестра, чтобы проверить нас.
Энцо хмурит брови, поскольку мы еще не решили.
— Лука, — неожиданно говорю я. — В честь человека, который нас спас.
Энцо замирает, услышав это, понимая двойной смысл моих слов. Может, Энцо и спас нас, но он развязал ненужную кровавую баню. Жертва Луки была героической и лишенной жестокости.
— Значит, Лука, — кивает он, и я улавливаю нотку обиды в его голосе.
— Замечательное имя. Я возьму маленького Луку, чтобы помыть его, прежде чем мы пройдем медосмотр.
Когда врач сообщает нам, что с Лукой все в порядке, мы с Энцо вздыхаем с облегчением. И с этой радостной новостью я наконец-то могу заснуть.
Только проснувшись, я понимаю, что Энцо, должно быть, позвал Лию посидеть со мной. Она сидит на стуле, почти дремлет.
— Мисс, — вскакивает она со стула, увидев, что я проснулась, и бросается ко мне, чтобы обнять. — О, Господи, я не могу поверить, что вы теперь мать, — она продолжает целовать мои щеки, произнося короткую молитву за меня.
— Я тоже, Лия, — я улыбаюсь ей, счастливая, что она рядом со мной.
По крайней мере, Энцо оказался верен своему слову и уговорил Лию переехать к нам на время моей беременности. Не думаю, что я смогла бы сделать это без нее - не тогда, когда я начала паниковать по каждому пустяку.
— А синьор Энцо обожает тебя. Кто бы мог подумать, что катастрофа обернется чудом? — она продолжает восторгаться, а я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ей, что все как раз наоборот. То, что началось как катастрофа, превратилось в ад.
— Разве это так? — бормочу я, но Лия не улавливает иронии в моих словах.
Через некоторое время возвращается медсестра с Лукой, и я прижимаю его маленькое тельце к груди, пытаясь покормить его своей грудью.