Сколько шансов она дала мне в прошлом, а я постоянно все портил? Я причинял ей боль, унижал ее, лишал ее свободы. Все для того, чтобы удовлетворить безумный голод, который я испытываю к ней, чтобы знать, что она всегда рядом со мной, вдали от опасности или искушения.
Тогда почему же то, что я увидел ее с Владом, не повлияло на меня так, как раньше? Я отказываюсь верить, что на пути Влада и пули стояла сделка на миллион долларов. Нет... что-то не так.
Вернувшись домой, я оставляю Луку с миссис Маршалл, чтобы она проследила за его питанием, а сам иду в свой кабинет, намереваясь сделать кое-какую работу.
Я уже близок к двери, когда слышу шум. Стоны. Громкие, пронзительные стоны доносятся из моего кабинета.
Черт возьми!
Я много раз говорил отцу, чтобы он держал своих шлюх в город, а не домой. И уж точно не в моем кабинете.
Я кладу руку на дверную ручку, готовый прервать веселую вечеринку, когда слышу ее голос.
— Сильнее!
Толкнув дверь, я в шоке смотрю на обнаженную Аллегру, склонившуюся над моим офисным столом, с одним из охранников, который входит и выходит из нее.
Его руки впиваются в ее бедра, когда он трахает ее в грубой форме, его член агрессивно входит и выходит из нее.
Есть только одна судьба — для обоих.
Я достаю пистолет и прицеливаюсь. Сначала в неверного сукина сына.
Он хрипит, хватаясь рукой за грудь, на которой появляется красное пятно крови.
Аллегра кричит, пронзительный крик, который заставляет меня еще больше желать продлить ее смерть. Потому что именно этого она заслуживает за то, что убила мое сердце.
Око за око.
Она отшатывается от мертвого тела, и мои губы кривятся от отвращения, когда я вижу засохшую сперму на внутренней стороне ее бедер.
Сколько раз? Со сколькими людьми она трахалась?
Между моей виной и Лукой, я всего лишь хотел дать ей свободу. И вот как она мне отплатила?
Я поднимаю пистолет, целясь ей прямо в лоб. В этот момент она истекает слезами, даже не пытаясь скрыть свою наготу.
Она падает передо мной на колени, умоляя меня пощадить ее, тысячи пустых обещаний слетают с ее губ.
Мой взгляд мрачен, вся моя душа разрывается на части, когда я смотрю на нее.
Я опускаюсь ниже, обхватываю рукой ее горло, ствол пистолета упирается ей в висок.
— Прости, — икает она, ее глаза мутнеют от слез. Я еще глубже погружаю пистолет в ее голову, во мне растет жгучая потребность разорвать ее конечности на части и поджечь ее.
Ее руки начинают давить на мою руку, и только тогда — случайно — я смотрю вниз на ее голые плечи.
Мои глаза на мгновение расширяются, и я дважды моргаю, желая убедиться, что вижу что-то не так.
Никакого шрама.
Нет шрама от пули, которую она получила на Мальте.
Мой взгляд возвращается к ее лицу, и я смотрю на нее в оцепенении.
Как такое возможно?
Нет никакой другой разницы, кроме отсутствия шрама.
Я отталкиваю ее от себя, решив докопаться до истины.
— Лука спас тебя. Я не оставлю своего сына без матери, — лгу я, наблюдая, как ее жалкая фигура в страхе сворачивается обратно. — В следующий раз, когда будешь с кем-то трахаться, не делай этого в доме и не позволяй мне видеть это.
Если раньше я не спал, потому что заботился о Луке, то теперь я не мог спать, потому что эти безумные идеи не переставали появляться в моей голове.
Поведение. Ее новая дружба с Рокко. Она трахается с кем попало без разбора.
И никакого шрама.
Даже не замечая этой вопиющей разницы, я мог сказать, что это не та Аллегра, в которую я влюбился. И поэтому мой подозрительный ум заставил меня выяснить, что, блядь, произошло.
На следующее утро, воспользовавшись ранним часом, я расставляю жучков по всему дому. Если что-то затевается - а я уже подозреваю, - фальшивая Аллегра обязательно расскажет кому-нибудь о нашей маленькой встрече.
И вот я жду.
Проходит совсем немного времени, прежде чем Рокко и Аллегра закрываются в кабинете Рокко. Первое, что я слышу, — звонкая пощечина.
— Чертова сука! Ты ставишь под угрозу все, — шипит он на нее.
— Я? Ты сказал мне, что ему наплевать на жену, и он не заметит разницы.
— Ты что, блядь, дура? Любого мужчину волнует, что его жена трахается с другим мужчиной в его собственном доме, — кричит он на нее.
— По крайней мере, теперь мы знаем, что его это волнует, — отвечает она, явно раздражаясь. — Ты уверял меня, что они почти не общаются дома, но он все равно ожидал, что я буду заботиться об этом отродье, — ругается она, а Рокко цикает.
— Зная Энцо, я действительно удивлен, что ты жива, — его слова наполнены отвращением, когда он произносит это.