— Я обещала, что буду ждать его, — шепчет она, делая глубокий вдох, чтобы снова не расплакаться.
По словам Каталины, Марчелло не так уж плох. Но, опять же, она влюблена в него по уши, поэтому я не могу доверять ее мнению.
— Все будет хорошо. Если нет, у тебя всегда есть дом здесь, со мной и Лукой.
Если Марчелло было недостаточно того, что его прошлое пропитано грехом, то его враги должны были нацелиться и на Лину. Я был вне себя от беспокойства, когда понял, что ее похитил сумасшедший, и я рад, что мы успели вовремя, пока с ней ничего не случилось.
Но представьте мое удивление, когда Лина рассказала мне, кто организовал ее похищение.
Чертова Киара.
Видимо, эта сумасшедшая стерва вбила себе в голову, что причина, по которой я всегда отвергал ее — это Лина. Поскольку я еженедельно навещаю Аллегру в Сакре-Кёр, я понимаю, почему в ее извращенном сознании она решила, что я влюблен в собственную сестру.
Честно говоря, после того как я услышал признание ее отца, многое начинает обретать смысл — например, ее одержимость стариками. И на этот раз она пошла и трахнула дядю Марчелло.
Пока мой отец был жив, у него было одно правило для нее — трахаться с кем угодно, но никогда не допускать конфликта интересов, например, конкурирующей семьи.
Похоже, теперь она действительно стала изгоем. И я, со своей стороны, не могу дождаться, чтобы избавиться от нее раз и навсегда.
— Не беспокойся обо мне, Энцо. Я в порядке, правда. Я просто хотела бы быть рядом с ним... Он совсем один... страдает, — фыркает она, и я притягиваю ее ближе.
— Он может позаботиться о себе. Почему бы тебе не сосредоточиться на себе? Ты вольна делать все, что хочешь, Лина. Не позволяй Марчелло или кому-либо ограничивать твой потенциал.
— Ты прав... Я должна, — она глубоко вдыхает, ее глаза закрываются. —Спасибо, — сонно пробормотала она.
Поцеловав ее в лоб, я закрываю за собой дверь и проверяю, как там дети, прежде чем идти в свою комнату.
Киара, должно быть, поняла, что облажалась, потому что с тех пор она пропала.
Но я жду. И скоро она последует за своими родителями в могилу.
Поздней ночью я вижу, как она пробирается в дом. Она думает, что действует хитро, но я все это время ждал ее. Я выхожу из своей комнаты в коридор и прислушиваюсь к ее шагам, пока она обыскивает дом в поисках каких-либо ценностей. Должно быть, у нее закончились деньги, если она так отчаянно стремится сюда.
Я внимательно наблюдаю за ней, пока она хватает все, что может, наполняя сумку.
— Нашла то, что искала? — наконец заговорил я, и она отпрянула назад, уронив свою сумку с грохотом. Ее глаза расширяются от страха, и она делает шаг назад.
Я неторопливо иду к ней, отбрасывая сумку в сторону.
Но когда я лучше вижу ее при свете, ее лицо, такое похожее на лицо Аллегры, но такое разное, я не могу удержаться. Она боится, и красная пелена застилает мне глаза, когда я смотрю на ее жалкий вид. Она, должно быть, заметила перемену во мне, потому что теперь забилась в угол, пытаясь сохранить дистанцию между нами.
В два шага я беру ее за горло и выжимаю из нее жизнь. Это было бы так легко. Еще немного давления, и я сломаю ее.
— Что ты наделала? — спрашиваю я ее сквозь стиснутые зубы. Я уже знаю, какое дерьмо она натворила, но я хочу услышать это из ее собственных уст.
— Не могу... дышать... — она пискнула, и у меня появилось желание крепче сжать ее в объятиях. Наконец-то вырвать из нее жизнь.
— Скажи мне. Что. Ты. Сделала? — проговариваю каждое слово, ослабляя хватку, чтобы она могла ответить.
— Она, блядь, заслужила это, — прохрипела она, и я ударил ее об стену. Она хнычет от боли, но выражение ее лица не меняется. Это смесь неповиновения и злобы, от которой у меня тошнит в животе.
Как же я мог жить с ней так долго?
— Ты мертва. Ты знаешь это, не так ли? — уголок моих губ кривится в насмешке. Она уже давно мертва. Я просто тянул время.
— Ты… не можешь. — Она заикается.
— Правда? — спрашиваю я с иронией, и мои пальцы впиваются в ее кожу, перекрывая поток воздуха.
— Папа? — крошечный голосок останавливает меня на моем пути.
Я оборачиваюсь и с ужасом смотрю, как мой сын входит в комнату, его лицо выражает беспокойство.
— Что ты делаешь с мамой?
Я тут же отпускаю ее, и она, пошатываясь, поднимается на ноги.
— Мы с твоей мамой просто вели взрослый разговор, — объясняю я ему, глядя на нее сбоку, чтобы она держала рот на замке.
Она была спасена только что.
Но ненадолго.
— Почему бы тебе не пойти спать, Лука? Я приду почитать тебе сказку через несколько минут, — я уговариваю его выйти из комнаты, и, к счастью, он слушается.