Но он не останавливается. Он продолжает вводить и выводить свои пальцы из меня, и вскоре они имитируют движение ножниц.
— Ай, — вздрогнула я, почувствовав резкую боль. Я дергаю его за волосы, удовольствие уходит, оставляя после себя только боль. — Энцо, — толкаю я его, и наконец он встает, на его губах остаются следы крови.
— Что… — я хмурюсь, когда он берет свои пальцы, оба покрытые смесью моего возбуждения и крови, и облизывает их.
— Теперь ты моя, Аллегра, — он хватает рукой меня за челюсть, приближая мое лицо к своему. — Твоя девственность — моя, — его слова сбивают меня с толку, но у меня нет времени обсуждать, о чем он говорит, так как его рот обрушивается на меня. На его языке я чувствую вкус себя и привкус железа — мою девственную кровь.
Он обхватывает меня за затылок и прижимает к себе, дикая атака его поцелуя путает мои чувства.
Это должно быть неправильно.
И все же это не может быть неправильно. Не тогда, когда я отвечаю на поцелуй с полной силой, веду его между моих раздвинутых ног, тянусь руками к его брюкам.
Боль... еще больше боли и еще больше удовольствия.
Я готова ко всему, что он может предложить.
Я упираюсь пятками в его задницу, выпуклость его брюк непосредственно соприкасается с моей намокшей киской.
— Пожалуйста, — умоляю я, все мысли покидают меня, кроме него.
Он усмехается, его руки лежат поверх моих, чтобы остановить меня.
— Все это было для тебя, маленькая тигрица. Будет время для большего, — говорит он, гладя меня по шее, и я не могу не чувствовать себя немного разочарованной.
Но он прав. Это только начало. И впервые я чувствую, что, возможно, все это было игрой судьбы, приведшей меня к этому человеку, которого я хотела бы ненавидеть.
Но, похоже, мне суждено сделать обратное.
При всем желании Энцо потакать моим любым прихотям, он по-прежнему держится отстраненно. Конечно, мы проводим время вместе каждый день, и наши разговоры касаются таких тем, как история, религия и философия. Но я по-прежнему не знаю о нем ничего личного.
И я жажду, чтобы он позволил мне узнать его.
Он относится ко мне лучше, чем кто-либо относился ко мне в моей жизни; лучше, чем я надеялась, что кто-то когда-нибудь будет относиться ко мне. Он постоянно рядом, чтобы выслушать меня и исполнить любое мое желание.
Но что насчет него? Кто делает это для него?
После возобновления наших отношений мы не говорили о верности, и я не хочу думать, что он уйдет к другой женщине, не после того, как так близко касался меня.
Учитывая, сколько времени он проводит со мной, я даже не представляю, когда он находит время искать кого-то еще.
Но он не позволяет мне прикасаться к нему...
Я тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли, слишком больно, чтобы даже думать о таком.
Энцо всегда прикасается ко мне и доставляет мне удовольствие, но когда я хочу сделать то же самое для него, он отказывает мне.
— Одного только вида того, как ты кончаешь с моим именем на губах, достаточно, чтобы я возбудился, маленькая тигрица, — шепчет он мне на ухо, прежде чем поцеловать меня и заставить забыть об этой теме.
А что, если он не думает, что я смогу это сделать?
Мои глаза расширяются от осознания... Что, если он не хочет, чтобы я прикасалась к нему, потому я что не знаю как. Может, он ищет удовольствия в объятиях кого-то более опытного? Той, кто знает его тело?
Я тяжело сглатываю, эта мысль физически мучительна.
Раньше я не хотела признаваться себе в этом, моя гордость была препятствием номер один, но я влюбилась в него — сильнее, чем могла себе представить. Он начал сеять семена с тех пор, как вылечил мое раненое колено. Он пробрался в мое сердце и остался там.
А теперь?
Теперь мне кажется, что я могу умереть, когда его нет рядом, когда он не прикасается ко мне и не шепчет нежные слова на ухо. Даже его ласковое прозвище «маленькая тигрица» стало мне нравиться.
Я влюбляюсь в Энцо Агости. И это меня пугает.
— Вот, — заходит он в комнату и передает мне попкорн, прежде чем устроиться на диване рядом со мной.
Мы провели весь день взаперти в кинозале, просматривая марафон фильмов. Он познакомил меня с культовой классикой, и мы наслаждались хорошими дискуссиями, которые закончились слишком поспешно, как только я прокомментировала внешность актера. Энцо быстро запретил мне когда-либо снова произносить имя другого мужчины.