Я почти боюсь узнать.
Когда уже собираюсь уходить, я вижу, как Ана выходит из комнаты, поэтому отвожу ее в сторону и расспрашиваю о состоянии Аллегры.
— Мне показалось, что она в порядке. Удивительно, что она так долго продержалась, — качает она головой, а потом ее глаза расширяются, и она понимает, что что-то упустила.
— Что ты имеешь в виду? — сразу же спрашиваю я, уверяя ее, что с ней ничего не случится. — Я просто хочу знать правду.
— Синьора Лючия была немного... — она оглядывается вокруг, прежде чем опустить голову, чтобы прошептать мне.
Я слушаю с тяжелым сердцем, пока она рассказывает обо всех случаях, свидетелем которых она была, о том, как мать специально издевалась и высмеивала Аллегру.
Постепенно в моем сознании вырисовывается картина, и она не очень красивая.
Я благодарю Ану за искренность и выхожу из дома.
— Черт! — я бью кулаком по рулю. — Блядь! Блядь! Блядь!
Что я с ней сделал?
Неудивительно, что она хотела жить отдельно. Она жила в аду.
А я просто... позволил этому случиться.
У меня берут кровь, и мой собеседник сообщает мне, что до получения результатов пройдет некоторое время, но он свяжется со мной, как только они будут у него.
— Из того, что ты мне рассказал, ясно, что кто-то накачал тебя наркотиками, — говорит он, когда я ухожу. — Теперь осталось выяснить, какие именно наркотики были использованы.
Его собственная гипотеза подтверждает то, что я уже думал, поэтому, возвращаясь домой, я думаю только о том, как встретиться с Аллегрой.
Желая выложить все начистоту, решаюсь на прямую конфронтацию.
Постучав в ее дверь, я открываю и вижу, что она сидит у себя в ванной, расчесывая слегка влажные волосы.
Подойдя к ней сзади, я беру расческу из ее рук и провожу ею по волосам. Она пристально смотрит на меня через зеркало, когда я, наконец, набираюсь смелости и говорю.
— Мне нравились твои волосы раньше, — это первое, что вылетает из моего рта, и я почти стону от своего выбора слов.
— Твоя мама была права. Мне нужны были перемены, — отвечает она, но ее лицо не выдает никаких эмоций.
Я исподтишка оцениваю ее тело, ища любые признаки того, что я, возможно, был слишком груб с ней.
Черт! Если бы я только мог вспомнить…
— Ты никогда не должна слушать мою мать, — говорю я, и ее глаза сужаются. — Ты все еще красива. — Я быстро вношу поправку, не желая, чтобы она подумала, что я критикую ее внешность.
Ее рука накрывает мою над расческой, и она останавливает меня, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты не должен лгать мне, Энцо. Это единственное, чего ты никогда не должен делать, — ее пальцы касаются моих, когда она отводит руку, но я быстро ловлю ее, опускаясь перед ней на колени. Я беру обе руки в свои и подношу их к губам.
— Ты прекрасна для меня, Аллегра, — говорю я ей искренне. Самая красивая. — Не сомневайся в этом.
Она насмехается, ироничная улыбка рисует ее черты.
— Это говорит чувство вины? За то, что ты сделал? — она наклоняет голову в сторону, приподнимая бровь, изучая меня. — Не беспокойся. Я прощу тебя, если ты больше никогда не будешь говорить мне такую ложь.
Мои глаза слегка расширяются, когда она вскользь упоминает о прошлой ночи, как будто это пустяк, ее черты лица настолько бесстрастны.
Боже... должно быть, она действительно ненавидит меня.
Прежде чем я успеваю ответить, она стряхивает с себя мою хватку и встает, направляясь к своему гардеробу.
— Уже поздно, тебе, наверное, нужно куда-то идти, да? — спрашивает она, даже не оглядываясь на меня, ее внимание сосредоточено на одежде перед ней.
Я могу понять, что от меня отмахнулись. Но то, что ее голос такой мрачный... Я качаю головой. Как бы мне хотелось, чтобы она боролась со мной. Если бы она дала мне пощечину или прокляла меня. Но это?
— Как пожелаешь, — отвечаю я, выходя из комнаты и оставляя ее одну.
Что я сделал с тобой, Аллегра?
Ее апатия сильнее любой пули, которую она могла бы всадить в мое сердце. Мысль о том, что своим поведением я мог убить что-то внутри нее... непростительно.
Проходит несколько дней, прежде чем приходят результаты, и длинный список веществ даже не удивляет меня.
— Это был сильный коктейль из амфетаминов и МДМА. От этого любой бы сорвался. — Лаборант продолжает рассказывать мне, что такая смесь веществ, как известно, вызывает иррациональный гнев и паранойю, которые легко могут привести к убийству.
— Спасибо, — говорю я, кладя трубку, руки сжаты в кулаки.
Черт побери!