– Интересно, сколько такое может стоить?
– Тебе будет стоить головы, если тронешь ещё хоть что-нибудь, – грубо отрезал Тенч.
Сидни хлопнул в ладошки и тихонько взвизгнул:
– Ах! Так я знаю, что вам нужно! Одноразовые перчатки для посетителей! Оптом!
Он засуетился, перебирая лапками свой мех.
– Не сейчас, Сидни! – одёрнул его господин Ху.
Том, стремясь поберечь силы пожилого тигра, дотянулся и схватил продавца в охапку.
– Вы мне сделку срываете! – возмутился пушистик.
– Я спасаю вам жизнь, – ответил Том и подтащил извивающуюся крысу поближе к Стражу.
Тенч подвёл их к массивным дверям – примерно пятнадцать метров в высоту и тридцать в ширину. Гигантские створки из золота, расписанные сценами триумфальных драконьих побед, были закрыты. Шевеля двумя длинными тонкими плавниками, к посетителям подплыла рыба-церемониймейстер. Его жабры так сильно выпирали, что походили на воротник. Надутые губы с опущенными уголками создавали впечатление, что рыбу чем-то обидели.
– Необходимо проверить вашу длину, – строго сказал церемониймейстер, обращаясь к Мистраль.
– О чём это он? – не понял Том.
Господин Ху тихонько объяснил:
– Драконы имеют право на определённую длину тела согласно своему рангу. Чем выше общественное положение дракона, тем большую длину ему позволено занимать.
Несмотря на неумолимость её надвигающейся участи, Мистраль не упустила случая мрачно сострить:
– Мы, драконы, для всего придумываем законы.
Судя по всему, её длина отвечала установленным требованиям, потому как церемониймейстер отодвинулся в сторону и объявил:
– Вы можете войти в зал для аудиенций!
Тенч презрительно покосился на Мистраль.
– Видел бы тебя твой отец! – процедил он и возглавил шествие.
Мистраль распрямила шею:
– Он увидел бы, что его дочь не боится смерти.
– Я приложу все усилия, чтобы защитить тебя, – заверил её господин Ху.
– Я знала, на что иду, – ответила она и с аристократическим достоинством вступила в двери зала.
Глядя, как друг идёт навстречу страшному концу, Том вспомнил слова обезьяны: драконам нет равных, когда речь заходит о гордости. В тот момент Мистраль была исполнена непревзойдённого величия.
Остальные гости вошли в зал вслед за ней. Грянули фанфары. Страж остановился на месте, ошеломлённый, как Том и все остальные. По обеим сторонам широкой двери расположились в ряд синие кальмары, надувшиеся, как воздушные шары. Плавники свисали с их голов, как уши у слонов. В щупальцах они держали спиралевидные раковины и высоко поднятые длинные трубы длиной примерно в два метра. Трубы не блестели медью, а тоже представляли собой вытянутые морские раковины, расширяющиеся на концах. Их костяные стенки казались не толще бумаги. Ещё у кальмаров были инструменты, похожие на сузафоны, сделанные из гигантских раковин наутилусов.
Над головами сверкнула стайка удивительных рыбок: прямые травинки с носиками морских коньков. Их тонкие спинки, сплошь покрытые рельефными складочками, переливались нарядными радужными полосками. Из тоненьких длинных носиков вырывался озорной свист. Увидев их, Мистраль обрадовалась:
– Значит, где-то ещё осталась рыба-игла!
Тронный зал был заполнен придворными драконами. Все они склонили перед гостями головы, некоторые застыли в реверансе. Многие были одеты по-военному. Похоже, и внутри королевского замка не было покоя от врага, называемого Безымянным. Царедворцы были разной длины – Том не знал, кто какого ранга. Драконьи морды и лапы были украшены разнообразными узорами из цветного жемчуга, раковин и развевающихся цветных червей. Чешуя играла буйством бриллиантового блеска, словно усыпанная мелкими осколками радуги. Воины в боевых доспехах казались самыми устрашающими и самыми ослепительными существами, каких только можно было себе представить. На фоне облачений благородного собрания резко выделялась голая чешуя Мистраль, унизительный символ её позора. Но в глазах Тома неизменное благородство было лучшим её украшением.
В дальнем конце зала на возвышении восседал самый исполинский из драконов. Его лоб украшала невиданных размеров жемчужина. Скрежеща чешуёй по гладкой поверхности трона, он покачивался, грозно возвышаясь над подданными. Громовые раскаты его голоса эхом отдавались под арками свода.