Из полуподвала, где разместился штаб десантного отряда, на чердак поднялся Доронин. Он без фуражки. У него перебинтована голова. В лицо въелась копоть.
— Внимательно наблюдайте за шоссе. Похоже, готовят гостинец. — Он поморщился от боли, но, перехватив встревоженный взгляд моряков, попытался улыбнуться: — Выше голову, гвардия!
— Есть наблюдать за дорогой? — откликнулся Алексей и расположился с биноклем у чердачного окна.
Сашко склонился над пулеметом. Достал новую ленту. У него все еще блестят на лбу мелкие бисеринки пота. У амбразуры в стене расположился Дмитрий Колесников, русоволосый молчаливый уралец.
Слева от элеватора в бинокль видна решетчатая, железная ограда. Почти вплотную к ней подходит кирпичное здание электростанции. Оттуда ведут огонь матросы и саперы из группы старшины Андрея Хворостова. Они первыми сегодня приняли на себя удар. Двое убиты, несколько человек ранены. Оттого-то к ним и поспешил Доронин. Алексею видно, как он поит из фляги перевязанного бинтами матроса.
А шоссе по-прежнему пустынно. Лишь откуда-то из-за железнодорожной насыпи доносится прерывистый рокот. На правом фланге, метрах в пятидесяти от них, — приземистая, с узкими, как бойницы, окнами, бетонированная коробка портового склада. Сейчас склад превращен в один из опорных рубежей обороны. Двенадцать десантников во главе с «батей» Кривцовым залегли у окон. За обитой железом дверью установили пулемет. У небольшого пролома в стене притаился лучший гранатометчик отряда Мухтар Алиев. В студенческие годы у себя в Фергане он был чемпионом по метанию копья. Порывистый, темноглазый, в бою он стремителен, неудержим. Посланная его рукой граната нередко взрывается за семидесятиметровой чертой.
Подле другого склада выросла внушительная баррикада. За ней окопалась небольшая группа моряков, среди которых выделяется плечистая фигура старшины второй статьи Кирилла Бочко. Рассудительный, неторопливый в движениях, он стал любимцем батальона еще с обороны Одессы. О нем рассказывали истории, похожие на легенды. Однажды, оказавшись без единого патрона в осажденном доме, он в течение часа отбивался от наседавших фашистов камнями и обломками кирпичей. Он мог отступить, выйти к своим. Но рядом были два обессилевших от ран солдата, и Бочко, как когда-то запорожцы с крепостного вала, обрушивал на головы врагов тяжелые каменные глыбы. И сумел-таки продержаться, пока не подоспела помощь. Четырежды врачи отправляли его в госпиталь, не надеясь на новую встречу. Но каждый раз где-нибудь на марше Кирилл догонял свой батальон, и скупая на шумные восторги морская пехота троекратным «ура!» встречала этого добродушного гиганта.
Алексей вдруг ощутил, что незаметно, вроде само собой, улеглось волнение, и столь необходимые в бою собранность и твердость руки снова вернулись к нему, как только он почувствовал близость друзей.
Над дорогой сгустилось сизое облачко пыли, затарахтели моторы. В развалинах и между уцелевшими домами вновь замелькали серо-зеленые шинели. Алексей подал условный сигнал: «Внимание!» Десантники приготовились к бою.
Пять моряков незаметно выдвинулись вперед и цепочкой залегли в окопе, откуда во время первых двух атак не раздалось ни единого выстрела. От группы Андрея Хворостова тоже отделилось четверо. Маскируясь, они поползли в сторону холма за заводской оградой. Среди них Алексей узнал юркого, похожего на цыгана сапера, с которым вместе плыл в лодке.
Неожиданно раздался густой протяжный свист, и рядом с элеватором взметнулся столб дыма и пыли. За ним — другой, третий. С визгом брызнули во все стороны осколки. Свист перешел в тягучий надсадный вой. Один за другим, содрогая землю, загрохотали разрывы мин.
— Из шестиствольных жарят! — прокричал Сашко и приник к пулемету. Колесников вскинул к плечу карабин.
Видно было, как из Петровска подтягиваются все новые группы солдат. Усилился и минометный обстрел. И все же фашисты медлили. Внимательно вглядываясь в развалины Старого города, Алексей наконец догадался, в чем дело. В разных местах, примерно с интервалом в двести метров, тщательно маскируясь, гитлеровцы выкатили четыре орудия. Едва успел он сообщить об этом связному Доронина, как из жерл одновременно вырвалось пламя. Страшной силы взрыв сотряс здание. Один из снарядов угодил в элеватор. Рухнули перекрытия третьего этажа, из окон потянуло гарью и дымом. И тотчас первая цепь атакующих пошла на приступ.
Все ближе серо-зеленые шинели. Все ожесточеннее орудийный огонь. Снаряды и мины кромсают, крошат, вбивают в землю остатки разрушенных строений. С перекошенными от крика ртами немецкие автоматчики, стреляя на бегу, наплывают лавиной на занятый десантниками плацдарм. За ними — вторая цепь, третья. Взахлеб стучат крупнокалиберные немецкие пулеметы.