31 марта задул устойчивый свежий зюйд-ост. "Спрей" нес грот с одним рифом, кливер и кливер-топсель, укрепленный на бамбуковом утлегаре, взятом с Ваилимы, и я тем временем наслаждался "Путешествием внутрь страны" Стивенсона. "Спрей" снова был великолепен — он несся, едва касаясь воды, лишь иногда вместе с многочисленными дельфинами, которые, резвясь, мчались рядом, подскакивал на пенящихся гребнях волн. Он снова оказался среди старых знакомых — летучих рыб, этих странных жителей океана. Стремительно выпрыгнув из воды, они с распростертыми крыльями летели навстречу ветру, описывали изящную кривую, затем касались гребня волны и снова взмывали в воздух. Они резвились день-деньской. В хорошую погоду самое лучшее развлечение в открытом океане — наблюдать беспрерывные прыжки этих удивительных существ.
В таком обществе невозможно было чувствовать себя одиноким, а чтение увлекательной книги еще более скрашивало мое плавание. Я находился на "Спрее" и в то же время плыл по Уазе на "Аретузе". Лаг только успевал отсчитывать мили, которые оставлял за кормой "Спрей". Так продолжалось до 11 апреля, наступившего для меня почти внезапно. Рано утром меня разбудила своим резким криком олуша, эта удивительная птица. Крик ее я воспринял, как вызов на палубу; она словно хотела сказать: "Капитан, земля!" Я тотчас поднялся наверх. Действительно, милях в двадцати впереди по курсу в тусклом свете утра виднелся остров Святой Елены.
Я едва удержался, чтобы не воскликнуть: "Какой крошечный остров!" В действительности же длина его 9 миль, а высота без малого 850 метров. Я достал из рундука бутылку портвейна и как следует приложился: я пил за здоровье моего невидимого рулевого — лоцмана с "Пинты"."
На острове Святой Елены, месте ссылки Наполеона, Слокам снова выступил с лекциями — сначала перед жителями Джемстауна, а затем перед губернатором, офицерами гарнизона и их знакомыми, собравшимися в резиденции губернатора.
На Святой Елене он пробыл до 20 апреля. После роскошного завтрака, устроенного в его честь губернатором, он, захватив "королевскую почту" для острова Вознесения, отправился в путь.
На острове Вознесения Слокама встретили столь же радушно, его принял сам правитель острова. Именно здесь, для того чтобы, по его словам, "ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что для совершения кругосветного плавания на яхте вполне достаточно одного человека и что "Спрей" все это время шел лишь с одним членом экипажа", капитан Слокам попросил помощника начальника гарнизона, некоего лейтенанта Иглза, произвести окуривание судна. Таким образом все могли удостовериться, что никто не прячется на судне. Окуривание было произведено, и Слокам получил соответствующее свидетельство. Впрочем, в практической ценности его можно усомниться. Гораздо важнее, что таким образом все могли убедиться в том, что капитан Слокам неспособен на обман.
Покинув остров Вознесения, "Спрей" направился на восток-северо-восток. Достигнув 30° западной долготы, яхта пересекла линию курса, которым она шла 2 октября 1895 года, в самом начале кругосветного плавания. Таким образом, круг замкнулся.
Хотя с точки зрения кругосветного мореплавателя последняя часть путешествия была второстепенной, но отнюдь не монотонной, Джошуа Слокаму везло если не на неприятности, то во всяком случае на приключения. Он не знал, что Соединенные Штаты вступили в войну с Испанией и по этому поводу рассказывает о забавном столкновении с линейным кораблем "Орегон".
17 мая Слокам прошел остров Дьявола и на следующую ночь в вахтенном журнале записал: "Широта 7°13′N. Впервые за три года вижу Полярную звезду". Он был почти дома. На живописном острове Гренада он выступил с лекцией, прежде чем 4 июня 1898 года сняться с якоря и взять курс к побережью Штатов. Здесь в последний раз ему отметили свидетельство, разрешающее плавать в одиночку (вокруг света).
Впоследствии документ этот был передан на хранение в Государственное казначейство в Вашингтоне.
Слокам держал путь к мысу Гаттерас. На некоторое время в "конских широтах"[2] и в Саргассовом море, этом болоте, его задержало безветрие, но налетевший 18 июня с юга шторм принес избавление. Вскоре судно было подхвачено Гольфстримом.
Нередко бывает, что мы, уже предвкушая победу, сталкиваемся с какими-то препятствиями: судьба словно напоследок испытывает нас. Так случилось и с капитаном Слокамом. Пройдя тридцатую параллель, "Спрей" попал в шторм, во время которого порвался кливерштаг у топа мачты. Мачта начала качаться. Надо было взобраться на нее и укрепить временный штаг. Капитан предусмотрительно запасся блоками и тросами, а также энергией, необходимой для того, чтобы сделать это. Впоследствии он признал, что, не будь мачта достаточно прочной, она бы переломилась сразу, как только порвался штаг. (Изготовлена она была из нью-гэмпширской ели.) Вскоре кливерштаг был закреплен, зарифленный кливер поднят, и судно продолжало свой путь.
2
("Конские широты" — субтропические широты (полоса по обе стороны от экватора между 35° к северу и югу), где преобладают слабые ветры и часты штили. В эпоху парусного флота суда, шедшие в Вест-Индию, подолгу застревали в этой полосе, и из-за недостатка пресной воды и фуража лошади, погруженные в трюмы, гибли