- "Куда же я уйду, Тётушка? Возможно, подобно своему отцу, я предпочту остаться."
Принцесса топнула ногой и потеряла равновесие. Слуги бросились её поддерживать.
- "То, что устроил мой брат Краин, стало бедствием для всей его семьи. Неужели мне нужно напоминать тебе, что по мужской линии уцелели только лишь ты да мой милый сыночек Тон? Вот он идёт, чтобы принять твоё благословение."
В дверях замаячила хрипло сопящая фигура. Будучи неспособным пройти их в лобовую, он повернулся боком и с трудом протиснулся внутрь, растрепав свою куртку ярчайше-розового атласа, такую же разукрашенную, как глазировка на торте. Хотя и близко не столь тучный, как Кротен, новенький вполне мог дать массу трём мужчинам, несмотря на то, что он едва ли вышел из подросткового возраста.
- "Кузен," - сказал он, всё ещё тяжело дыша, с нотками раздражения в голосе. - "Чего ради ты живёшь ... на вершине ... чёртовой башни..."
Кротен остановил его поднятием руки. - "Прошу," - сказал он. - "Поешь."
Слуга предложил мальчишке блюдо саранчи, сбрызнутой мёдом.
- "Тон-Тон, нет," - резко бросила его мать.
Он только отмахнулся, взял роняющее капли мёда насекомое и вызывающе засунул себе в рот. Кротен съел очередного засахаренного слизняка. Принц Тон схватил сразу две саранчи. Все наблюдали сначала за одним, а затем за другим, по мере того, как королевские кузены продолжали состязаться друг с другом, насекомые против моллюсков.
Тон начал зеленеть. Щёки раздуваются, саранчиные ноги щетинятся меж пухлых губ. Внезапно он сделал отчаянный жест. Лакей бросился к нему с золотым ведёрком, в которое он обильно извергся. Мать увела Тона прочь, взяв его за ухо, что поддерживало её не меньше, чем наказывало его. Наверху можно было услышать, как она бранится на сына всю дорогу вниз по лестнице.
Кротен вздохнул и махнул толстой рукой, позволяя Джейм удалиться.
Пока он сгребал всех оставшихся слизняков и закидывал к себе в рот, она повернулась, чтобы уйти и внезапно удивлённо смутилась. Неужели король-бог Котифира только что ей подмигнул?
II
Несколькими поворотами вниз по лестнице, вне поля зрения и сверху, и снизу, Джейм встала на месте, размышляя. Её официальный визит к Кротону был только предлогом, чтобы посетить Надутёсье; её настоящая задача оставалась невыполненной. Весной она послала своего слугу полукровку Серода на юг вперёд себя, с целью сбора информации. К этому времени он должен был уже узнать, что она добралась до лагеря Воинства и явиться с докладом, но она не видела никаких его признаков. Связь между ними говорила ей, что он, по крайней мере, не в серьёзных неприятностях. Вместо этого она ловила отзвуки гнева и раздражения, когда о нём думала. И, тем не менее, кто же расскажет Лордану Норф всё, что ей следовало знать? Наступило время изменения -- которое она уже давно предвкушала.
Джейм стащила свой серый парадный мундир и вывернула его наизнанку. Шивший его портной спрашивал, зачем ей понадобилась хорошо отделанная чёрная подкладка, но она только улыбалась. Это, конечно, была слабая замена д'хену для ножевого боя, всё ещё упакованному в её багаже, но, по крайней мере, он был нужного цвета. Разматывание тугой чече принесло облегчение её обожженному, шелушащемуся лбу. Первоначально она собиралась обмотать ткань вокруг талии, но по белому кушаку Гаударика догадалась, что подобные действия могут иметь какой-нибудь неумышленный смысл, так что вместо этого она скатала чече в рулон и затолкала в куртку. Из внутреннего кармана появилась чёрная кепка. А перчатки были уже на ней.
Её окатило чувством облегчения и освобождения, как будто она избавилась от чересчур тесной одежды. Как бы ни наслаждалась Джейм своей ролью кадета рандона, эта свобода была её старой любовью.
- "С возвращением, Талисман," - выдохнула она.
Пока что ещё никто не поднимался и не спускался из башни, но очень скоро кто-нибудь обязательно появится. Откуда взлетают эти голоса? Время идти.
Она остановилась рядом с одним из висячих мостов, ведущему к ближайшему дворцовому комплексу над облаками, и зашагала по нему над пушистыми спинами облаков. В самой нижней точке, через дощечки закручивались завитки тумана, а сам мост тихонько раскачивался под ногами. С площади далеко внизу доносился приглушенный рокот, как будто вокруг основания Башни Роз плескалось отдалённое море.
Сооружение, к которому она теперь приближалась, было еще одной башней, венчающейся переразмеренным куполом. Солнце играло на листах клёпанной меди и сияло огнём на больших, круглых как иллюминаторы, окнах, отороченных золотом. На вершине сооружения волдырём надувался второй, меньший по размеру, стеклянный купол, без сомнения служащий для подачи света в покои внизу. Наружу по медным рукавам сочился дымок, с примесью звуков многочисленных молотов. Внутри кто-то надрывался от крика.