Из лавки во внутреннюю часть дома вела низенькая дверь за прилавком, и Шерхем направился к ней.
— Как это произошло, Наллис?
Она старательно запирала входную дверь, опасливо косясь на спутника Шерхема. Затем, выпрямившись, отбросила со лба медно-рыжую прядь, кивнула в сторону здоровяка.
— Шер, это то, о чем я думаю?
— Это Роф, — Шерхем пожал плечами, — он совершенно безвредный, ты же знаешь.
— Ну так вот пусть этот безвредный постоит у порога, — сварливо отозвалась Наллис, — еще такой гадости у нас в лавке не было.
— Как скажешь, — он сделал знак Рофу, и тот, было двинувшийся вперед, послушно остановился и вернулся к месту у двери, — а теперь я услышу о том, что случилось с Улли?
— Разумеется, — холодно сказала Наллис, — но что-то по тебе не видно, чтобы ты о нем особенно печалился.
— А разве я должен? — Шерхем прислонился к стене, дожидаясь Наллис, — Улли не был мне другом. К тому же, это ты должна скорбеть. Разве ты не его сестра?
— За эти годы, что он жил в Талье, я научилась его ненавидеть, — пробормотала она, опуская глаза, — прости, но в этом вся правда.
…Потом они сидели на кухне, и Шерхем большими глотками пил обжигающий чай, а Наллис говорила, говорила… Как только она умолкла, Шерхем отставил чашку.
— Странно, почему он и тебя не убил, — задумчиво пробормотал он, — если видел.
— Ну, знаешь ли, мне и этого довольно, — она отодвинула волосы; на скуле багровел кровоподтек, — я так и думала, что уже не очнусь. А на вид такой хлипкий паренек… Рожица смазливая, как у девчонки. И потом, Шер, он вернулся вдруг сегодня утром. Может, хотел довести дело до конца.
— Вернулся? — Шерхем подобрался на стуле, пальцы нервно забегали по столешнице, — где его видели?
— У городских ворот видели, — проворчала Наллис, — но люди опознали его. Он теперь в крепости, в подземелье. Поутру должны повесить.
— Он бы просто так не дался, — задумчиво проговорил Шерхем, — ты ничего не путаешь?
— Да это точно он. Он! — последнее слово она почти выкрикнула. Затем поднялась со стула и суетливо начала подливать гостю чай. Руки дрожали, и глиняная крышка чайника противно дребезжала.
— Так, — сказал Шерхем, поднимаясь, — примерно ясно. Скажи-ка, милая Наллис… А где здесь кладбище?
Охнув, женщина осела на стул. Ее лицо побелело так, что стали видны редкие веснушки.
— Ты… — прошипела она, — ты… этого не сделаешь.
Шерхем пожал худыми плечами.
— А тебе, Наллис, до полудня не советую выходить из дому. Так, на всякий случай.
Она с силой провела пальцами по лбу, мрачно уставилась на него.
— Я только одного не понимаю, как это тебе удается. Ты же не некромант! А создатели талисманов магию мертвых воплощать не умеют, это всем известно.
— Ну, есть вещи, о которых женщинам знать вовсе необязательно, — Шерхем усмехнулся, — так где оно, кладбище?
***
…Свет факела показался невыносимо ярким, так что в первые мгновения я почти ослепла и зажмурилась. В душе мелкой букашкой копошилась надежда: вот он, мой шанс! Я смогу, обязательно смогу убедить вновь прибывшего в своей невиновности, иначе и быть не может. Но для того, чтобы кого-то в чем-то убеждать, надо выглядеть уверенно, а у меня — ох-хо-хох — слишком болели ребра, и прочие места, по которым прошлись сапожищами. Поэтому видок был еще тот — как у грязного, облезлого, подобранного на помойке кошака.
Щурясь, я оглядела начальника гарнизона: солидный такой мужчина, упитанный, но не жирный. К тому же, совсем не старый — смоляная бородка клинышком, гладко зачесанные назад волосы. Огромный и пышный, как торт, кружевной воротник. Только вот лицо его мне совсем не понравилось, на нем как будто застыло выражение этакой слащавой снисходительности, из-за которого совершенно не поймешь, о чем по-настоящему думает этот субъект.
Наверное, мне следовало бы подняться на ноги. Я так и поступила, придерживаясь за мерзкую наощупь стену. И тогда мой потенциальный спаситель изволил заговорить. Голос, кстати, у него тоже оказался чересчур сладким и приятным, как будто в чашку чая сыпанули стакан сахара.
— Гийом сказал, ты хотел сообщить что-то важное, — сказал он, — ну так говори, у меня не много времени на болтовню.
— Ваше… ээ… — я с ужасом поняла, что не знаю, как величать мою единственную надежду, замялась, а потом решила не мелочиться, — ваша светлость, вы рискуете повесить невиновную!
— И это все? — он приподнял холеную бровь, — я это почти каждый день слышу…
— Нет-нет, не все, — у меня сердце как будто в прорубь упало, когда я увидела что этот субъект приподнялся со стула, — умоляю вас, выслушайте! Я Ирбис Валле из семьи Валле, что в долине Вагау, и даже если вы мне не поверите, то я, как маг клана холода, имею право на суд и следствие магов!