В истории основы морфологического метода применяются не реже, чем в других науках. Известен красивый пример работы этого метода. От стоянок доисторического человека сохраняется немногое, и является трудной задачей соотнести эти немногие останки с движениями племен и культур. Известный английский археолог разработал определительную таблицу каменных топоров. Сначала все топоры различались по форме, видимой в профиль, затем - по вертикальному абрису, потом по форме лезвия, деталям крепления к рукоятке и проч. В результате прохождения по этому определительному ключу можно было прийти к определенному типу каменных топоров. Полученный результат с изумительной точностью совпал с другими остатками материальной культуры древних людей: керамикой, типами захоронений. Получилось так, что достаточно найти на стоянке каменный топор, и прояснялось, к какому типу культур относится данная стоянка. Этот классический результат попытались воспроизвести ученые, изучающие древние стоянки на Украине и в южной России. В соответствии с местными формами топоров им показалось правильнее построить ключ иначе, они сначала делили все топоры по форме абриса, видимого сверху, затем - по форме лезвия, по профилю и т.д. У них также получилось множество хорошо различимых типов каменных топоров, и каждый топор можно было отнести к определенному типу. Но при наложении карт распространения топоров на карты других явлений ничего связного не получилось: выделенные типы топоров не коррелировали ни с типами захоронений, ни с типами жилищ. Этот маленький пример конкретного исследования показывает, что морфология в истории работает непрерывно, перед ней встают те же задачи, что и в иных науках. Можно привести сотни подобных исследований в иных областях знания, где говорилось бы, например, что некоторые группы насекомых замечательно различаются по жилкованию крыльев, и зная это жилкование, можно точно указать систематическую принадлежность насекомого, а в других группах жилкование не работает, не позволяет выделить осмысленные группы видов и родов. В таких случаях приходится искать другие признаки, выделять другие классы явлений, а также пытаться понять, почему признаки, хорошо работающие в пределах одной группы, не пригодны для другой.
В XX веке морфология переживает глубокий кризис, морфологические знания “вышли из научной моды”, большинство людей интересуются красивыми эволюционными картинками, а морфологическое “буквоедство” полагается скучноватым. Между тем любые эволюционные реконструкции и блестящие эволюционные сценарии есть лишь интерпретация морфологических данных. Например, накапливающиеся данные показывают, что обезьяны Старого Света (так называемые узконосые обезьяны) и обезьяны Нового Света (широконосые) настолько слабо связаны, что нет серьезных оснований объединять их в одну группу животных. Имеются две независимые группы, общий предок которых не был обезьяной, но которые развились настолько сходным образом, что мы, едва взглянув, утверждаем: “Обезьяна!”. Столь глубокая конвергенция групп является яркой иллюстрацией направленности эволюционного процесса, и при этом любые суждения об этой эволюционной картинке сводятся к обсуждению “скучных” подробностей морфологического строения этих животных: обезьяны различаются, в частности, строением лицевой части черепа, у них различное количество отверстий в носовой кости. По одним признакам мы наблюдаем глубокое сходство организмов, а по ряду других видим существенные различия, и вот этот баланс признаков и выражается словами “конвергенция”, “направленная эволюция”. Точно так же можно воспроизвести оригинальные и изящные рассуждения о схождении английского и китайского языков за последнюю тысячу лет. Но любые сколь угодно красивые рассуждения о культурфилософском смысле такого сближения будут опираться на основу самого “скучного” языкознания, на дебри грамматических и лексикостатистических выкладок, из которых, собственно, и следует, что в английском языке, принадлежащем к германской группе языков, в целом - синтетических, нарастает аналитичность и падает роль словоизменения. При этом становится очевидна истинная “цена” сходства английского и китайского: это лишь крайне поверхностное сближение, мало что говорящее о глубинном устройстве языка.