— Встань, — скомандовал голос.
Я повиновался. К моему удивлению головокружение и слабость в теле ушли. Напротив, я словно бы даже обрадовался, что чуждый голос мною командует, пробуждая от забытья.
— Повернись, — велел мужчина.
Я снова безропотно повиновался. Передо мной стоял мужчина средних лет. В одной руке он держал клеть с горящей лучиной. Огонь должен был едва рассеивать мрак, но было необъяснимо светло.
«Я вижу в темноте? Странно. Почему так?».
Впрочем, из всего того, что происходило с моим организмом, данный факт вызвал наименьшее удивление.
«Ну вижу и вижу. Что это меняет?».
Чёрная борода и аккуратно подстриженные волосы, бледная кожа, высокие скулы и карие глаза… Глаза неизвестного полнились самодовольством и интересом. Он осматривал меня так, словно я был скульптурой, а он мастером, сотворившим очередной шедевр. На его шее висел чудной амулет. Камень, который я по началу принял за кварц, был черен, как ночь, а внутри него то и дело поблёскивали тусклые сполохи, сменяемые клубящимися дымчатыми разводами. Отчего-то мне тотчас захотелось схватить камень, руки успели дёрнуться вперёд, но замерли, услышав строгое:
— Нет!
Мужчина нахмурился. Перевёл взгляд на мои руки, затем заглянул в глаза и мерзко ухмыльнулся. Поставив клеть с лучиной, и протянув ладонь, он панибратски похлопал меня по щеке, как вдруг резко вцепился пальцами в лицо.
— Чуешь, да? — ехидно осведомился неизвестный, постучав ногтём по кристаллу. — Это твоё. Вернее, было твоим. Больше тебе это не понадобится.
Резко развернувшись, он зашагал прочь из камеры, бросив на ходу:
— Следуй за мной.
Я повиновался. Не мог не повиноваться. Огонь в голове управлял мною, диктуя то, что следует делать. Мы двинулись по длинному коридору. Каменная кладка была стара, местами её покрывал мох и плесень. С полотка капала вода, образуя под ногами небольшие лужи. Мужчина шёл уверенным быстрым шагом, поднимая сонмы брызг, летевших на его тёмный плащ. Его это, казалось, совершенно не волновало. Я покорно следовал за ним, временами косясь по сторонам. Это было что-то вроде заброшенной тюрьмы. Множество одинаковых камер с ржавыми решётками, ни одна из них не была заперта на замок. Почти все помещения пустовали, лишь в двух я заметил столы, похожие на тот, на котором я очнулся. Поверх столов лежали тела, накрытые серой тканью.
В конце коридора мужчина толкнул истлевшую от времени деревянную дверь и начал подниматься по лестнице. Он оглянулся на меня, смерив прищуренным взглядом, а затем продолжил свой путь, так ничего и не сказав. Лестница вывела нас в просторный амбар, ныне пустующий. Копны гнилого сена, поломанная телега, да развалившаяся от времени лавка. Выйдя на улицу, неизвестный флегматично отвязал поводья запряжённой в телегу лошади, мотнув мне головой.
— Забирайся в телегу и ложись.
Я повиновался.
Взяв вилы, мужчина забросал меня сеном. Вскоре мне уже ничего не было видно, но я его слышал и ощущал. Когда он куда-то удалялся, а затем приближался, я чувствовал покалывание в затылке. Телега качнулась и покатилась, то и дело подпрыгивая на ухабах. Лёжа под настилом сена, я, пожалуй, впервые с момента необъяснимого пробуждения успокоился. В тот же миг мысли, будто таран ворвались в сознание, разбивая то, что осталось от человеческой памяти, на мельчайшие осколки. Я помнил всё. Каждый миг своей жизни, но теперь она казалась неизмеримо далёкой, полуденной тенью, что исчезает по воле чего-то большего, чем я сам, и в тоже время мною уже не является.
«Что станет с моей женой и дочерями?».
Вопрос воспарил, будто пёрышко к пламени свечи и растворился в огне, который жаркой волной прокатился по затылку, отвергая его. Отчаяние и разочарование придало мне сил. Сконцентрировавшись на сколько мог, я попытался вызвать в памяти их лица и с ужасом понял, что не могу этого сделать. Они где-то были, это не вызывало сомнений, но образы при каждой попытке оставались миражами, размытыми чертами, не складывающимися в ясную картину.
Мы ехали долго, за это время я успел порядком себя истерзать до того, что, когда телега остановилась, а сено убрали с моего тела, даже этому не удивился. Полнейший и неописуемый ступор сковал мои мышцы, лишив интереса к… жизни? Я отчего-то точно знал, что расстался с этим даром навсегда.
«Он некромант. Один из тех выродков, что играет с чужими судьбами, поднимая из мёртвых. Так почему же я всё слышу и понимаю? Нужно моё тело? Забирай! Оно мне не без надобности! Что ты сделал с моей душей, ты проклятый психопат?».