— Боец готов? — прокричал в оглушительной тишине герольд.
Рыцарь с вепрем на гербе кивнул, отсалютовав ему копьём.
— Боев готов? — вновь прокричал герольд и рыцарь с гербом льва кивнул, хлопнув себя копьём по щиту.
Почётный судья турнира поднял вверх руку, а затем резко взмахнул ею, одновременно с чем, герольд вскричал:
— Бой!
Рыцари почти одновременно качнулись вперёд, шпоры впились в конские бока. Поединщики стремительно ринулись навстречу судьбе, поблёскивая сталью доспехов. Толпа дружно ахнула, и тотчас последовал удар! Оба усидели в седлах, но копьё Бартоза надломилось и разлетелось в мелкие щепки. Я почувствовал, как в животе разливается холод.
— Давай, Бартоз! — кричал мой отец, потрясая кулаками. — Давай, родимый! Вмажь ему!
По сторонам раздавались одобрительные возгласы других мужчин. А я, затаив дыхание следил за ним. Вернувшись на исходную позицию Бартоз Акенкурский замер, ожидая, когда оруженосец поднесёт ему второе копье.
— Боец готов?
— Боец готов?
— Бой!
Всадники вновь понеслись навстречу друг другу. Я аж вцепился ногтями в скамейку и затаил дыхание. Когда до удара оставались какие-то доли секунды, Бартоз подобрался, и мне показалось, будто он немного развернулся в седле, одновременно нанося удар так, чтобы толкнуть Конрада не назад, а вбок. Раздался страшный грохот. Копьё Бартоза ударило в щит Конрада, застав того припасть на круп лошади. Несколько ударов сердца тот скакал, откинувшись назад, толпа ошеломлённо гудела, а я уж думал, что сэр рыцарь потерял сознание, однако, ещё не миновав окончание разделительного барьера, он резко натянул поводья, и вновь сел прямо. А между тем, к Бартозу со всех ног неслись оруженосцы и пажи.
— Что стряслось? — вскричал отец, вскакивая со скамьи. — Он же отбил удар!
— Копьё со щита соскочило под рондель! — крикнул кто-то.
— Да он ранен! — сокрушённо и одновременно будто не веря себе протянул отец.
И действительно, Бартоза уже вытаскивали из седла. Он что-то кричал своим людям, отталкивая их.
— Хочет дальше драться! — прорычал отец, от возбуждения так сжав моё плечо, что я сам едва не заорал. — Давай, Бартоз!
— Мне сообщают, что поединок будет продолжен! — громогласно объявил герольд, чем вызвал неистовое одобрение ликующей толпы. — Прошу оруженосцев вынести мечи и баклеры на ристалище!
Конрад фон Балк наблюдал за тем, как его соперника вытаскивают из седла, уже спешившись. Когда ему вынесли щит баклер и меч, он принял оружие и застыл, словно статуя, повернувшись к судейской ложе. Зрители поддержали его овациями. Бартоз, дождавшись от оруженосца собственного вооружения двинулся к нему навстречу, словно совершенно оправившись от удара. Поравнявшись с судейской ложей, он так же замер.
— Боец готов?
— Боец готов?
— Бой!
Конрад стремительно рванул вперёд, нанося удар в шлем, затем в ногу, затем снова в шлем, и едва Бартоз открылся, саданул того ребром баклера в шею. Рыцарь с гербом вепря, от полученного удара, отшатнулся назад, как вдруг «лев» резко шагнул следом, нанося удар ногой в живот.
— Что за грязь?! — кричал отец, обращаясь к судьям, которые его конечно не слышали. — Кто так бьётся?
Бартоз снова не упал, но тотчас перешёл к обороне. Оппонент забрасывал его ударами в разные секторы, не давая и мига, чтобы опомниться. Сойдясь в клинче, рыцари сцепились, словно дерущиеся коты, а затем рухнули на песок. Конрад оказался сверху, тремя мощными и звучными ударами ребром баклера он буквально вколотил шлем соперника в грунт, и тут с судейской ложи бросили заветный венок.
— Да не нужна ему дамская милость! — остервенело вопил отец. — Вставай, Бартоз! Вставай! Ну же!
Конрад же молотил его, будто заведённый. Вдруг я понял, что «лев» попросту не видит венка. Он упал метрах в двух от дерущихся рыцарей, и из-за плохого обзора в шлеме и всеобщего рёва фон Балк продолжает бой. Мечи уже валялись поодаль, рыцари молотили друг друга кулаками, но Бартоз двигался замедленно, постоянно пропуская удары. В руках «льва» сверкнул рондельный кинжал. На миг я оцепенел, а затем, не понимая, что творю, бросился на ристалище, перепрыгивая скамейки. Толпа ревела и требовала крови, в ушах стучало от ударов сердца, которые казались мне громче и оглушительнее, даже ударов копий о щиты. Я перелез через ограждение и рухнул на ристалище, тотчас растеряв решительность. Мне что-то кричали вслед, но я ничего не мог разобрать. Метнувшись к возящимся в пыли рыцарям, я подхватил венок и трясущимися руками сунул под нос фон Балка, который к тому времени, словно консервным ножом, пытался вскрыть Бартоза, уже успев затолкать кинжал под рондель под мышкой соперника. Конрад поднял на меня раздражённый взгляд, затем перевёл его на венок, и клянусь, мне показалось, я увидел в его глазах облегчение. Он тотчас окончил избиение, поднявшись над поверженным соперником. Приняв венок из моих рук, он бросил его на грудь Бартоза и поднял вверх кулак, сжимающий кинжал. Толпа взорвалась восторженными воплями и кричали от радости даже те, кто болел за Бартоза Акенкурского.