Съездили к соседям поглядеть, как обстоят там дела. Картина получилась пестрой. В одном месте команда потопленного тральщика, став по приказу десантной ротой, несла береговую охрану. В другом месте взвод морской пехоты охранял железнодорожную станцию, а до третьего места доехать не успели. Потому что не та была обстановка в конце зимы сорок второго, чтобы раскатывать и учиться друг у друга.
Стало ясно: если люди хотят воевать, а не заниматься бумажной волокитой, то надо действовать, исходя из обстановки. На побережье Кольского полуострова немцы активно прорывались сквозь жидкую линию фронта и наносили удары по небольшим портам, взрывали склады, а диверсионные отряды, высаженные с быстроходных катеров, успевали сделать свое дело и обернуться за считаные часы.
– Разведка у нас есть, береговые посты тоже, даже клуб с оркестром имеется, — ехидно рассуждал Юшин, расплескивая крепкий флотский чай. — Даже воевать пытаемся, только чаще по морде получаем. «Десну» у нас под носом утопили, семьсот человек погибли, а баянисты в клубе плясовую наяривают.
– Парашютисты причал сожгли вместе с буксиром, — подсказал кто-то из политотдела.
Никита Васильевич Маркин тогда был офицером по особым поручениям, а в прошлом артиллеристом на тральщике. Тральщик утопили во время знаменитого Таллинского перехода, когда выводили из немецкого кольца наши корабли. Тральщик попал под авиабомбу, Маркина кое-как вытащили из ледяной воды и, не дав просохнуть, поставили к орудию на сторожевике.
«Юнкерсы» клевали зажатый в тиски флот непрерывно, корабли не успевали огрызаться. Маркину повезло, он благополучно добрался до Ленинграда. На сторожевике воевал до зимы, пока не получил контузию. В штабе служить неплохо, но слишком уж нудно, а Маркин считал себя моряком. Но в море его не выпустили, а поручили создать и возглавить десантный отряд морской пехоты. Никита Васильевич спорить не стал, хорошо изучил вопрос и после командировки докладывал свои соображения:
– Боевой работы для отряда хоть отбавляй, люди тоже есть. У нас сто с лишним моряков без дела слоняются, есть резерв из пехоты. Начальника хорошего из разведки подобрал, сержанта Фатеева, недавно из госпиталя выписался. Давайте на батальон десанта замахиваться не будем, а создадим хотя бы взвод. Пусть будет специальный отряд. А то бросают на серьезные дела кого ни попадя, кто ближе к месту происшествия.
– Даже поваров на парашютистов, — заржал кто-то.
– И поваров тоже, был факт, — подтвердил один из политработников.
– Есть предложение создать десантный отряд, специально направленный на активную охрану самых узких мест побережья, мелких портов, перевалочных баз…
– Активная охрана и боевые операции — это то, что от нас потребуется, — продолжал Юшин. — Дам лошадей, выделим катер, при нужде, глядишь, выпросим у авиации на часок-другой самолет.
– Можно списанный торпедный катер попросить. Восстановим, — загорелся кто-то из командиров.
– Эсминец тогда уж проси, — осадил его Юшин. — Какие, к черту, катера. Немцы под Мурманском, их катера в наших тыловых водах как у себя дома, базы одну за другой строят. Взвод много не сделает, но что-то выявим, а где и сами ударим.
Совещание закончилось тем, что был подписан приказ о создании десантного отряда специального назначения «Онега». С формулировкой командир бригады схитрил. Здесь, в пустынных северных местах, трудно скомплектовать даже полноценный взвод. Да и ниже роты опускаться не хотелось, все же целое совещание собрали. А «отряд специального назначения» звучит солидно, да еще собственное название имеет — «Онега».
Недели две подбирали людей, технику. Словно в насмешку, вместо катера хозяйственники предложили тяжелую, как колода, гребную шлюпку. Маркин от удивления лишь головой покачал:
– Тогда уж лучше на плоту! Больше смеха будет. Какой это, к чертям, десант? Перевалочная команда.
– Начинайте ремонт, — убеждали его хозяйственники, — а мы двигатель подыщем.
– Сюда хоть самолетный ставь, а больше пяти узлов не выжмет. Да и то по ветру.
С персональным судном ничего не получилось. Договорились, что для проведения операций с базы будут выделять сторожевой катер «Касатка», бывший сейнер рыбного флота. Весной сорок второго года, в трудное время, не хватало самых необходимых вещей. С трудом удалось найти приличную рацию. Вооружение составляли винтовки, два ручных пулемета, а штаб флота выделил из своих запасов четыре автомата ППШ.