На одиннадцатые сутки пути три матроса - Шабатура, Пономарев и Шахнин, смущенно опустив головы, подошли к штурману. Альбанов сразу понял, что произошло.
- Устали? - спросил он сочувственно. - Но ведь я и не обещал вам легкой дороги.
Ковыряя носком сапога снег, Шахнин проговорил угрюмо:
- Георгий Львович уверял, что дня через четыре земля покажется. Где же она, Земля Оскара?
Альбанов невесело усмехнулся:
- Об этом и я мог бы у тебя спросить: где же она? Разве я эту землю наносил на карту или предсказывал, будто она существует? Тут, брат, к Пайеру следует обратиться: ну-ка, показывай свою землю, Юлиус!
Никто из матросов не улыбнулся. Они стояли молча, Альбанов сказал:
- Каждый, кто пошел со мной, вызвался на это добровольно. Я никого не принуждал и не принуждаю продолжать этот путь.
- Значит, вы не обидитесь, если мы возвратимся? - с надеждой спросил Пономарев. - Не скажете потом, будто мы покинули товарищей?
- Если бы я считал наше положение вполне благополучным, - ответил Альбанов после раздумья, - пожалуй, я не разрешил бы вам уйти. Но для меня совершенно излишне скрывать истинные обстоятельства. Сейчас мы находимся у воображаемой Земли короля Оскара. Если бы эта земля существовала, мы бы уже увидели ее. Значит, Земли Оскара нет. Нам нужно продвигаться к Земле Александры. Это еще далеко. Принимайте решение сами, однако учтите, что и обратный путь не так-то прост.
- Мы уже приняли решение, - сказал Пономарев.
Три матроса молча простились с товарищами и повернули свой каяк на север. Долго, пока они не скрылись за дальним торосом, спутники Альбанова смотрели им вслед.
Итак, в отряде теперь оставались: Баев, Луняев, Максимов Конрад, Смиренников, Губанов, Шпаковский, Нильсен, Архиереев, Регальд. Десять человек. Альбанов одиннадцатый.
И именно теперь, когда трое ушли на север, началась, казалось, самая трудная часть пути.
Близилась весна. Тонкая корка, подернувшая сугробы, сверкала под ярким солнцем тысячами радужных искр. Эти искры как будто впивались в глаза. Альбанов старался не смотреть на снег; он закрывал глаза и брел, словно в полусне, путаясь ногами в сугробах. Снежной слепотой заболели почти все матросы. Только два или три человека оставались зрячими. Альбанову пришлось уступить им первое место. А впереди громоздились такие беспорядочные глыбы торосов, которые, казалось, невозможно было одолеть. Штурман окончательно убедился, что Земли Оскара не существовало. Это важно для науки. Они принесут доказательство, что такой земли нет...
Несколько дней штурмана мучили галлюцинации. Возможно, они преследовали и матроса Баева? Он ушел в разведку, уклонившись несколько к западу, и вернулся с радостным известием, будто неподалеку, за грядой торосов, лежит молодой ровный лед.
Ему поверили. Но целый день невыносимо трудной дороги не вывел отряда на этот ровный лед.
- Клянусь вам, я сам ходил по этому льду! - взволнованно кричал Баев, смущенный молчаливым упреком товарищей. - Уверен, что этот ровный лед - до самых островов...
Он снова ушел в разведку и не вернулся. Его искали вокруг лагеря на расстоянии в десять-двадцать километров и не нашли. Следы его лыж вскоре засыпал снег.
В отряде осталось десять человек.
В половине мая Альбанов сообщил товарищам, что они уже прошли по льдам сто верст. Ровно месяц находились они в дороге. Значит, в сутки они проходили в среднем по три с половиной версты. Какой тяжелый путь это был! Матрос Шпаковский не раз говорил, что ему было бы легче пройти по суше пять тысяч верст, чем эти сто...
Несчастья и неудачи будто подкарауливали отряд на каждом шагу. Не заметив занесенной снегом полыньи, три человека с каяком рухнули в воду. Кое-как их вытащили из полыньи. Вытащили и каяк, но походная кухня и ружье-двустволка утонули.
Спутники Альбанова как-то безучастно отнеслись к происшествию. И это больше всего обеспокоило штурмана. Он понимал, что самое страшное в их положении - ослабление воли. Нужно было во что бы то ни стало ободрить матросов. К счастью, впереди открылась большая полынья.
- Не теряйте минуты, ребята,- говорил Альбанов, стараясь казаться радостным, - эта полынья, может, к самым островам нас приведет!..
Но матросы двигались медленно и словно нехотя. Видно, мало кто из них верил радости штурмана.
Все же тот день Альбанов считал счастливым. Они прошли на каяках девять верст, - такого пути в течение дня они еще ни разу не проходили.
Зато в последующие дни отряд оставался на том же месте. Подступиться к другой полынье не удалось, - мелко битый лед угрожающе раскачивался под ногами, и штурман дважды срывался в воду.
Иногда матросы спрашивали Альбанова с тревогой:
- Где мы находимся, Валериан Иванович? Куда нас несет?..
Он не мог ответить. В течение девятнадцати дней небо было сплошь застлано тучами, и штурман не имел возможности определить место нахождения. Лишь в конце мая Альбанову удалось установить, что движение льдов на север приостановилось. Затем словно после раздумья эти огромные заснеженные поля медленно двинулись на юг.
Пятеро матросов одновременно обратились к Альбанову:
- С каюками мы только теряем время. Бросить бы их и быстрее на лыжах на юг!..
- А потом?
- А потом на мыс Флоры, - сказал матрос Конрад.
Штурман улыбнулся.
- Вспомните, друзья, Робинзона... Тот, конечно, не бросил бы ни топора, ни посуды, ни других вещей. А наше положение может оказаться еще похлеще...
Матросы притихли. Но штурман понял, что этим примером он не всех убедил.
В дни бесконечных скитаний во льдах были у моряков и радостные минуты. Как-то был встречен и убит медведь. Тогда даже самые унылые приободрились. Во-первых, они поверили в близость берега. Во-вторых, отпадала опасность голодной смерти.
Но Альбанова все больше беспокоило направление дрейфа льдов. Огромные ледяные поля относило к юго-западу, и северные острова Земли Франца-Иосифа оставались далеко на востоке. Штурман опасался, что отряд может оказаться между этим архипелагом и Шпицбергеном, в открытом штормовом море, где уже не могло быть надежды на прочность плавучих льдов.
О своих опасениях Валериан Иванович не сказал никому ни слова. Бессонными ночами, когда все матросы спали, не раз выходил он из палатки и подолгу смотрел на безжизненную, смутно мерцающую равнину, пытаясь разгадать ее таинственный путь. Но безмолвная даль не давала ответа. На мглистом горизонте не было признаков земли...