Внезапные шквалы нещадно швыряли малые корабли, рвали паруса, рушили на палубу кипящие гребни волн. Но оба судна попрежнему уверенно шли на юг. 26 ноября над "Невой" и "Надеждой" торжественно зареяли флаги; грянули орудия, и капитаны обменялись приветствиями: впервые русские корабли пересекли экватор.
Стоянка на острове Екатерины и в португальском колониальном городе Ностра-Сенеро-дель-Дестеро, где страшные невольничьи рынки под сенью прекрасных тропических пальм являли весь позор и ужас принесенной европейскими завоевателями "культуры" - и снова дорога, снова океан...
Грозный мыс Горн, прославленный яростью штормов, медленно проплыл за бортом: черный, безжизненный, словно выжженный огнем... Впрочем Лисянскому и его команде этот мыс не казался таким уж грозным. В записи капитана "Невы" угадывается усмешка: "Хотя многие, многие мореходцы опасаются обходить мыс Горн, но, по моим замечаниям, он почти не отличается от всех других мысов, лежащих в больших широтах".
Лисянского беспокоило другое: в туман и шторм давно уже потерялась из виду "Надежда". Где Крузенштерн? Не потерпел ли он аварии?
После долгой разлуки друзья неожиданно встретились у острова Нука-Хива, у его гостеприимных чернокожих обитателей. Но встретились ненадолго. Крузенштерн спешил на Камчатку и к японским берегам, "Неву" давно уже ждали в Русской Америке. У Сандвичевых (Гавайских) островов капитаны снова пожали друг другу руки, и "Надежда" первая подняла паруса. Вскоре, держа курс на север, вышла из бухты и "Нева".
Приход первого корабля из далекой столицы был огромным праздником для русского населения Аляски. Но радость этой долгожданной встречи омрачалась печальной вестью о гибели русской колонии на острове Ситка. Лисянский узнал, что полудикое воинственное индейское племя колошей напало на горстку русских людей и после долгой осады ворвалось в колонию... Только трое русских случайно спаслись. Кто подстрекал колошей к этому неожиданному нападению, догадаться было не трудно: в многочисленной толпе, окружившей поселок, были и "культурные" американцы - они-то и усердствовали больше других в резне, не щадя ни женщин, ни детей...
С приходом корабля на побережье сразу наступило затишье: наверное, грозный вид корабельных пушек поостудил рвение американских "вояк".
Находясь у берегов Аляски, Лисянский вспомнил пылкие юношеские свои мечты: пройти в неизведанные широты. Теперь ему представлялась такая возможность. И Юрий Федорович твердо решает, не возвращаясь к Сандвичевым островам, по пути в Кантон исследовать еще никем не посещенные районы океана.
Однако это отклонение от курса и потеря времени могли вызвать недовольство начальства. Стремясь заранее оправдать свое решение. Лисянский заносит в журнал краткую запись:
"Желание мое пройти в широте 361/2 до 180° соответствует данному от графа Румянцева требованию, в котором сказано, будто бы в древние времена открыт был около 340 немецких миль от Японии и под З71/4° большой и богатый остров, населенный белыми и довольно просвещенными людьми, и что он должен находиться между 160 и 180° зап. долготы".
Капитан, конечно, понимал, что слух о неизвестном острове с белым населением скорее всего являлся одной из тех морских легенд, которых в его время рассказывалось так много. Но эта легенда могла пригодиться ему.
В конце сентября "Нева" покинула суровые, скалистые берега Ситки. Уже к концу месяца она достигла тех мест, где графу Румянцеву чудились неизвестные земли, однако на спокойной поверхности океана темнели только тени облаков. Как эти быстролётные тени, растаяла и легенда о таинственной земле... Теперь оставалось взять курс на Кантон, где Лисянский условился встретиться с Крузенштерном. Но обширный район к югу от этих широт еще не нанесен на карту. И капитан решает следовать дальше на юг.
Туманы и ветры уже давно сменились полным затишьем и зноем; деревянные палубы и надстройки, особенно стеньги и реи корабля, потрескались от жары и стали малонадежны. Несколько человек в экипаже судна тяжело заболело. Заболел и сам капитан. Он приказал врачу никому не говорить об этом. Стоя на мостике, Юрий Федорович следил за полетом огромных белых чаек... Если появились чайки, значит, где-то близко должна быть земля...
Вечером, когда ветер стал свежее, корабль вдруг резко подпрыгнул и остановился, накренившись на борт.
Лисянский выбежал на мостик. Вокруг ревели белые буруны.
- Аврал! - скомандовал капитан. - Все наверх!..
С палубы штурман крикнул:
- Коралловая банка! Она почти выступает на поверхность.
"Нева" прочно засела на острой коралловой гряде. Лисянский знал: усилится ветер или налетит шквал - и деревянному судну не спастись. Он приказал штурману обмерить глубину вокруг корабля. Тем временем матросы бросились убирать паруса.
Штурман вскоре доложил, что глубины вокруг корабля совсем незначительны: "Нева" оказалась посреди коралловой мели.
- Нужно облегчить корабль, - сказал капитан. - Сбросить за борт все тяжести, лежащие на средине палубы.
Самоотверженно работали матросы, штурман и сам капитан. За борт полетели запасные реи и доски. Но судно не двинулось с места; попрежнему чуть уловимо оно покачивалось на гряде.
- Выбросить за борт пушки! - громко скомандовал Лисянский.
Это решение было крайностью: корабль оставался безоружным. Однако ветер с минуты на минуту свежел, волны все звонче били в борта.
Одну за другой матросы снимали пушки со станков, волокли их к борту и сбрасывали в воду. Никто из них не прощался с этим неоценимым в опасном пути вооружением корабля. К пушкам были привязаны поплавки: в затишье Лисянский надеялся поднять орудия с гребня мели.
Перед рассветом матросы погрузили на шлюпку якорь, укрепленный на толстом, прочном тросе, и завезли его вперед, по курсу корабля. Облегченная "Нева" теперь медленно сошла с мели.
И едва только стихли радостные крики, как дозорный матрос взволнованно доложил:
- На западе, в миле отсюда, вижу землю!..
Капитан взбежал на мостик. В западном направлении от курса корабля он увидел отчетливо обрисованный светом восхода низменный остров. Лисянский развернул карту. В этом районе океана не значилось ни мелей, ни островов... Открытие!.. Заветная мечта юности. Он со своей славной командой открыл неведомую землю!