– Пусть они делают что хотят, и вредят себе! – сказала она насмешливо. – Я вернусь раньше, чем пройдет год, и сведу с ним счеты!
– Если они раньше не сведут с вами счеты! – прибавил Мессенджер.
– Полноте! – воскликнула она. – Для этого им понадобится целый месяц! У меня есть еще друзья в Мадриде, которые позаботятся обо мне. А служащие поменяются, mon ami! Поедемте, пока темно, завтра мы должны быть в нескольких милях отсюда! – она тронулась вперед.
Мессенджер последовал за нею.
Вдруг с холмов над ними раздался дикий крик и замер в глубоком, жалобном рыдании.
Крик был так печален, эхо так долго разносилось в холмах, что все всадники вдруг остановились и в суеверном страхе стали бить себя в грудь, бормоча молитвы. Даже сама старуха растерялась в первое время и, не находя слов, вопросительно смотрела на Мессенджера.
– Что это такое? – спросила она. – Это крик животного? Мне как будто полили на спину холодной воды!
– Мне кажется, это крик какого-то горного жителя, сошедшего с ума при виде огня! – заметил Принц, умолчав почему-то, что он уже слышал этот крик раньше, только не мог припомнить, где и когда.
– Странно! – проговорила старуха. – Я прожила здесь полжизни и никогда не слышала ничего подобного. Это не был человеческий крик, иначе все отнеслись бы к нему спокойно. Посмотрите на них!
Зрелище было в самом деле странное. Разбойники молились с лихорадочной набожностью фанатиков.
– Пора бы им поторопиться! – проговорил Мессенджер, с презрением наблюдая за ними.
Испанка ничего не ответила: видимо, страх ее слуг распространился и на нее. Старуха потеряла свой самоуверенный вид. Наконец, собравшись с духом, она приказала двигаться вперед. Скоро дорогу перегородила огромная пропасть, через которую был переброшен небольшой железный подъемный мост на цепях. Когда через него проехал весь караван, последний слуга с помощью ворота поднял мост. Опасность преследования была таким образом устранена. С этого времени настроение испанцев улучшилось, они стали даже напевать свои баллады, закурив необходимые «cigaritto».
Лучшей дороги нельзя было и желать. До путников доходил вместе с освежающим ветерком сильный запах чудных цветов и сена, окружавшие холмы сияли, как купола и башенки под луной. Таким образом, они положили первую преграду между собой и своими врагами; путь к свободе казался открытым.
– Ну, – проговорил Мессенджер, погоняя свою лошадь, – если вся дорога будет такой, то мы дойдем благополучно!
– Подождите, мой друг! – отвечала испанка. – Настоящая опасность начнется, когда мы покинем горы! Как только мы выйдем на открытое место, должны разделиться и направиться в мой замок по два и по три человека.
– Далеко ли будут преследовать нас войска?
– Они вернутся к себе при первой возможности. Испанский карабинер не преследует никого. Он только охраняет закон и порядок! Конечно, теперь дело несколько серьезнее; ведь мы убили нескольких солдат. Но в Испании скоро забываются и не такие дела, особенно если есть друзья, а у меня их много!
– А если все кончится благополучно, каковы будут ваши дальнейшие планы?
– Мы достанем судно и отправимся в Адриатическое море, а затем на восток, если вы меня послушаете. Вы, англичане, стремитесь обычно укрыться в Америке, это ошибка с вашей стороны. У меня есть гавань близ Скутари, где никто из правительства не может найти меня. Мы останемся там, пока не забудется все происшедшее, затем вернемся сюда.
Мессенджер пожал плечами – подобная перспектива не понравилась ему, но ничего не ответил.
В это время они начали обходить низенький холм, на котором все еще горел костер. Густой красный цвет бросал мрачный оттенок на сосновый лес. Когда, наконец, они повернули и вошли в лесистый овраг, от костра распространялся сильный свет, освещавший заросшую лесную тропинку. При свете такого фонаря они выехали из долины на узкий выступ шириной не более 3 футов, огибавший внутреннюю сторону холма; налево от выступа был лес, направо – глубокая пропасть. Внизу виднелась длинная и плодородная долина, покрытая хижинами и пастбищами. Даже при лунном свете местность имела красивый вид; ветерок на холмах опьянял, как крепкое вино. Испанцы, уверенные в твердом шаге мулов, даже не сошли с седел, испанка ехала бодро, как двадцатилетняя девушка, разговаривая с Мессенджером, ехавшим за нею. Казалось, ничто не угрожало им, как вдруг раздался сигнал, предупреждая об опасности.
Это было повторение дикого, пронзительного крика, который они услышали в первый раз в лесу. С пронзительным стоном и продолжительным рыданием раздался в лесу этот крик над горной тропинкой, повторяясь три раза. Затем откуда-то из пропасти раздался сильный голос человека, перекликавшегося с товарищем.
– Эй, вы! – кричал невидимый голос. – Эй, Билли, где вы? Выходите, Билли!
Если бы Мессенджер увидел перед собою кого-нибудь из умерших, то не испугался бы больше, чем теперь, узнав во втором голосе голос Майка Бреннана, пьяного помощника капитана с судна «Адмирал», которого он видел в последний раз погибающим в водах Северного моря. Этот крик казался Мессенджеру голосом мертвеца, взывающего о правосудии, а для испанки и ее слуг был предзнаменованием чего-то ужасного.
– Святая Богородица, что это такое? Что это значит? Откуда это? – воскликнула она.
В ответ снова раздался крик с продолжительным рыданием, затем ужасный взрыв смеха, который как нож резал ухо всем, кто слышал его. Жалобный стон и пронзительные крики последовали за смехом, и снова в ответ раздался сильный голос, но звук человеческого голоса не мог разбудить испанцев. Беспредельный ужас охватил их теперь. Некоторые громко кричали, другие старались направить своих мулов на тропинку; одни впали в религиозный экстаз, другие же бранились и проклинали. Между тем в долине стало заметно оживленнее. Из домов высыпали солдаты и, построившись в ряды, выехали на дорогу.
Появление солдат положило конец панике беглецов. Теперь было ясно, что враги – люди, а не привидения. Как только это стало очевидным, испанка перестала бояться и начала снова командовать.
– Трусы! – воскликнула она, забывая о собственном страхе. – Трусы! Допустите ли вы, чтобы они теперь убили вас? Где ваша храбрость? Неужели вы боитесь горстки карабинеров, которых можно сравнить с грязью под вашими ногами? Мне стыдно за вас!
Мессенджеру же старуха тихо прибавила:
– Теперь настало время действовать! Второй мост находится в 300 ярдах отсюда. Как только мы переедем его, опасность минует нас. Но мы должны рискнуть и некоторым придется погибнуть. Как светло, проклятие! Я никогда не видела такой светлой ночи!
– Вы не рассчитывали найти здесь людей, по крайней мере вы об этом не упоминали, – сказал Мессенджер, закусывая губу.
– Да, я не предвидела этой неожиданности! – И, вдруг обернувшись, воскликнула: – Боже мой, лес горит!
Яркий свет падал на них в эту минуту, бросая красноватый оттенок на темные тени леса и ярко освещая пропасть. От костра, зажженного наверху холма для испанки, загорелась окружающая чаща; огонь переходил с лужайки на лужайку, с куста на куст, с дерева на дерево, пожирая все встречающееся на пути. Даже те, кто шел по тропинке, могли хорошо видеть свой путь. Казалось, огромный вулкан выбрасывал пламя, охватывавшее величавые сосны, развесистые каштаны и ползучие растения. Шипя, с треском прокладывая себе путь через пропасть в чащу, быстро поднимаясь по высочайшим стволам, пугая кричащих птиц, загоняя кабанов в пропасть и овраги, окрашивая небо в багровый цвет, огонь распространялся повсюду.
Вскоре долина окрасилась в багровый цвет, отряд солдат стоял освещенный, как при солнечном свете, река казалась окрашенной в кровавый цвет, стада перебегали в ужасе пастбища, в церквях раздавался звон, спавшие в хижинах проснулись. Но находившиеся на выступе обомлели от страха, не в состоянии идти к отдаленному мосту, который вывел бы их из холмов. Огонь подкрадывался к ним все ближе, горящие головни падали на мулов; горячие прутья били в лицо, им грозила опасность задохнуться от дыма и гари, окружавших их.