— Что делать-то прикажете? Убивать друг дружку или спасаться вместе? — невидимый и неслышимый на «Ное», Якоб стал выдавать непривычно много для него слов.
Головы всех повернулись к Йосту, и он вмиг прекратил свои причитания. Долго прочищал горло, сплёвывая за борт: явно искал и не находил слов. На помощь ему пришёл Томас, заоравший громогласно, словно в лучшие времена из «вороньего гнезда»:
— Глядите! Паруса по-штормовому[129] крепят!
— Обучил шкипер гадёныша на свою и наши головы, — грязно выругался Виллем.
— Причём правильно делают: тут хорошее течение. Оно, кстати, и нас за ними тащит. Пару-тройку дней можно не тужить, а потом повернут на юго-запад... — Йост осёкся, поняв, что не этих слов от него сейчас ожидают. — В общем, так. Надежда на спасение у нас ахова. Даже уповая на безграничность милосердия Всевышнего. Даже если доберёмся до Гренландии — или вымерзнем там, или с голоду околеем. Так что, возможно, не раз ещё пожалеем, что ландскнехт не снёс нам башку ядром. Уже бы и отмучились. Единственная надежда — встреча с другим судном. Точнее, с каким-нибудь китобоем. Ибо так далеконько на север никто иной не забредёт. Вот и всё, пожалуй... Да, кстати. Анкерок с водой — под строгий догляд. Воду будем выдавать всем сразу и поровну. Утром и вечером. С питьём, я полагаю, нужды не будет: не льдину встретим, так дождь пойдёт. Иное меня беспокоит. Потому всё съестное, у кого что в карманах, выкладывайте вон на банку. Кто у нас здесь любитель перекусывать между греблей?
Теперь все обернулись к Корнелиусу, так что бедный кок ажно вспотел от смущения.
— Давай, давай, — поощрил его Йост, похлопывая по скамье. — Не надеешься же ты в самом деле, что удастся тебе в тесной шлюпке схрупать что-нибудь втихомолку под надзором голодных товарищей?
Корнелиус горестно вздохнул, и на свет божий было извлечено 3 гигантских бутерброда: с сыром, салом и селёдкой. Запасливость кока вызвала гул одобрения, но вскоре все почувствовали, пожирая глазами снедь, столь зверский голод, что Йост поспешил убрать её с глаз долой. Остальные не обладали расчётливостью кока, и прочая добыча ограничилась одним целым и тремя огрызками сухарей, чудом завалявшихся по карманам.
— Водку тоже сдавайте. — Йост первым отстегнул фляжку от пояса и, поколебавшись, свинтил пробку. — На, утешься да пусти по кругу, — передал он посудину Корнелиусу. — Только по глотку, не более.
— Может, Питера обнести, а то прорвёт его ненароком опять на словеса? — задержал флягу Виллем. — А глоток за него хотя бы я могу сделать.
— Брось ты эти склоки, — махнул рукой Йост. — Все теперь равны. А вообще, давайте-ка, братцы, за вёсла! Будем держаться в виду «Ноя».
— Ага, вдруг ландскнехт передумает и на борт пригласит, — мрачно пошутил Виллем, лишённый добавочной порции.
Несмотря на ядовитый, далёконький от веселья сарказм его шутки, через минуту все в вельботе смеялись так, словно беззаботно распивали вечерние порции у камелька в кубрике «Ноя». Тут не повезло Томасу: ему пришлось прыснуть в океан свою жалкую долю спиртного, дабы не подавиться со смеху. Тогда стали хохотать над его бедой. Смех многих плавно перешёл в истерику, так что Йосту пришлось поторопиться с вёслами.
А Питеру они, верно, зря плеснули: глаза у того заблестели, на лбу морщины зазмеились — явно речь готовил.
— Убить пастыря и направить паству на убой, — произнёс он сперва как бы про себя, но не удержался и повторил громче: — Убить пастыря и направить паству на убой. — Оглянулся, проверяя, как прореагировали, но каждый ушёл в своё горе. Только малость успокоившийся Йост недовольно поморщился: тоже мне, мол, выбрал времечко. А Питеру всё как с гуся вода. Двинул кадыком вверх-вниз, словно показывая, что хорошо бы снова смочить его, и не водой, да и выдал: — И будут среди нас те, кто не обретёт надгробий, кто умер словно бы и не родился. Мир праху их.
— И черти взошли бы на небо по ступенькам из ножей, если бы у них оставалась ещё надежда, — привычно отмахнулся Гильом, точно в кубрике они сейчас лениво перепираются, а не океана посреди.
Виллем аж руками всплеснул на паскудство эдакое, да смолчал до поры.
— Произнесёшь это над проклятым ландскнехтом. Мы-то пока что живы. — Йост постарался в голос поболе суровости втиснуть, чтобы болтовню ненужную, к тому ж с ритма гребли сбивающую, на корню пресечь.
Да куда там! Питер остановился, чтобы лишь побольше воздуха в лёгкие зачерпнуть:
— Дела плоти[130] известны, они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распря, разногласия, ереси, ненависть, убийство, пьянство, обжорство и иные тому подобные, от которых я вас предостерегал прежде и предостерегаю теперь, что поступающие так Царства Божьего не наследуют.
129
«Паруса по-штормовому» — минимум либо полное отсутствие парусов на случай шторма или при недокомплекте команды, когда некому работать на мачтах.