Кэролайн абсолютно ничего не смыслила в картах, и так никогда и не научилась играть. Она предпочитала сидеть у лампы и вязать что-нибудь или вышивать, и вечера были томительно скучными. Джон не особенно любил читать, и, позевывая над книгой, он то и дело поглядывал на нее, желая, чтобы она ушла, наконец, в свою спальню. У нее были привычки, которые раздражали его, и все же он находил тайное удовольствие, подмечая их. У нее была жеманная манера проводить кончиком языка по верхней губе, а потом слегка приоткрывать рот, точно собираясь заговорить. Изо рта ее беспрестанно доносились короткие пощелкивающие звуки — из-за зубного протеза, подогнанного не слишком удачно, а в последний год у нее начались неполадки с пищеварением, так что бывали и другие негромкие звуки. Когда это случалось, она прикладывала ладонь к губам и говорила: «Пардон».
Без сомнения, вечера теперь проходили куда веселее благодаря этим партиям в безик с Харриет, в полном расцвете тридцати лет, статной, миловидной женщиной, искрящейся весельем и смехом, когда она веером выкладывала на стол карты одной масти или свои четыре туза.
— Двести пятьдесят, — радостно воскликнула она, — да еще прежние сто. Ну и везет же мне сегодня!
Они как раз заканчивали вторую партию, когда резко задребезжал электрический звонок.
— Наверное, у входной двери, — сказала Харриет и заторопилась открывать. Она оставила дверь в гостиную открытой, и Джон слышал скрежет отодвигаемых засовов и щелканье ключа в замке. Потом стало тихо, и вскоре входная дверь снова закрылась, и она вернулась в комнату.
— Вот удивительное дело, мистер Верралл, — сказала она. — Нет ни души: я осмотрела дорогу в оба конца, да еще сходила к заднему ходу, на всякий случай. Сейчас загляну в кухню, проверю индикатор, тогда мы узнаем, что это был за звонок.
Она тут же вернулась.
— Вовсе это и не входная дверь, — сообщила она. — Звонок был из комнаты хозяйки, диск все еще раскачивался. Что-то там, видно, не в порядке; вот и вчера было то же самое. Завтра посмотрю, в чем там дело. Мне снимать? Ну надо же! Как раз то, что я хотела!
Джон плохо спал этой ночью, но он, в конце концов, задремал, когда резкий негромкий стук в дверь разбудил его. Шотландский терьер тоже проснулся от стука, который ему явно не понравился, так как он выскочил из своей корзинки, яростно лая. Джон зажег свет и встал чтобы посмотреть, что там такое; свет падал прямо на лестничную площадку, но там никого не было. Но не коснулось ли что-то, пусть чуть заметно, рукава его пижамной куртки? Он посмеялся над собой за то, что вообще позволил себе допустить нечто подобное; это был просто сквозняк, потянувший снизу от лестницы. Но Патси не успокоилась; вместо того чтобы лечь на свое место, она поскуливала у двери, требуя, что ее выпустили. Это была капризная маленькая леди, вечно настаивавшая на своем, и он снова поднялся с постели и услышал, как она пробежала по лестнице к своей любимой циновке в холле.
Эти ночные страхи съежились на следующее утро до подобающей им ничтожности, и Джон, вспоминая об этом, думал о них, скорее, как об обрывках какого-то сна, чем о реальной действительности. Он отправился в город чтобы председательствовать в Городском суде, и обнаружил там довольно-таки длинный список дел Большинство из них были самыми обычными: езда на автомобилях и мотоциклах с просроченными правами или без положенных сигнальных огней; кроме того, два мальчика обвинялись в поломке ограждения, недавно возведенного на вершине лестницы в замке. Видели, как они подобрались почти к самому роковому краю, и внизу, на земле, лежали сломанные части ограждения. Но никаких явных улик против мальчиков не было, и суд закрыл дело. Джон Верралл, как обычно во время слушания, что-то рассеянно чертил на листке бумаги, лежавшем перед ним на столе, и вдруг заметил, к своему удивлению, что делал наброски лестницы, ведущей вверх, куда-то в пространство, и затем обрывающейся. Потом ему нужно было повидать городского землемера по поводу проектов новой застройки и сказать ему, что ограждение должно быть восстановлено немедленно. Следовало, разумеется, сделать его гораздо более прочным; надо зацементировать его в каменную кладку стены. Очень опасное место; было бы ужасно, если бы там произошла еще одна трагедия.