Лои горделиво стоял на пирсе, когда пришвартовывалась «Морская волна», от носа до кормы заваленная сельдью. Херманн позвал Лои к себе в кубрик.
— Надо поговорить, — сказал он брату.
Этого-то Лои больше всего и боялся. Теперь Херманн наверняка отошлет его на попутной машине домой. Он, мол, и так слишком долго путешествует, мать вся извелась, да и команде «Слейпнира» он, конечно, в тягость: промысел сельди — не детское занятие…
Лои мгновенно придумал, как защищаться. Лои Кристинссон, скажет он Херманну, если тот будет настаивать на его возвращении, нанялся судовым матросом на все лето и ни в коем случае не может оставить «Слейпнир» без приказа капитана.
С побелевшим от волнения лицом Лои сел за стол в кубрике.
— Вы в один замет столько сельди взяли? — спросил он.
Херманн открыл шкаф, вытащил белую коробку:
— У меня тут для тебя посылочка от Деда Мороза. Подарок на день рождения.
Он поставил коробку перед Лои.
— Подарок ко дню рождения? Но мне же…
— Ладно… Может, лучше откроешь?
Дрожащими руками Лои развязал бечеву и осторожно приподнял крышку.
Кровь прилила у него к лицу. В памяти отчетливо всплыли бесчисленные картинки из прошлого: красный грузовик на одеяле, который он увидел, проснувшись и вспомнив, что сегодня ему исполняется пять лет; зеленая удочка и вся рыба, которую он на нее поймал; лыжи на рождество, заводная моторка, пистолет с пистонами и, наконец, «Оладья»… Все эти приятные воспоминания были связаны с Херманном.
Но они меркли перед тем, что лежало в коробке.
— Где ты их нашел? — чуть слышно проговорил Лои.
— На распродаже в Акюрейри. Примерить не хочешь?
Лои погладил грязными руками красную резину.
— Красивые, правда? Просто загляденье…
— Хватит валандаться, — сказал Херманн, вытаскивая бахилы из коробки. — Снимай обувку!
Никогда еще Лои не разувался так быстро. Через минуту он уже стоял посреди кубрика в бахилах с неподвернутыми голенищами. Это было великое событие, акт посвящения в рыбаки. Теперь он мог, как другие матросы, с важным видом пройтись по сельдяному складу в неподвернутых бахилах, задерживаясь возле работающих девушек и справляясь о том, много ли они засолили. А потом, похвалив их за усердие, идти восвояси. Он больше не был шкетом в заплатанных коротких сапожках, который все время дрожит, как бы не зачерпнуть в них воды и не промочить ноги. Он стал заправским рыбаком, который может ходить чуть не по пояс в воде, а ноги у него при этом останутся сухими.
Лои сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Теперь у него было все, что нужно для самоутверждения.
Он расхаживал по кубрику, надавливая пальцем на резину, чтобы она скрипела.
— Здоровская вещь!
— Наверное, спасибо не мешает сказать? — напомнил Херманн.
Лои бросился брату на шею и расцеловал его.
— Я, конечно, понимаю, бахилы тебе совершенно ни к чему…
— Очень даже к чему!
— Вот и прекрасно. Вообще-то я думал, что тебе больше хочется в подарок хорошую книжку…
— Книжку? Нет, мне как раз нужны бахилы.
— Может, снимешь их и положишь в коробку?
— Нет, я останусь в них. — Лои запихнул в коробку свои старые, облепленные чешуей сапоги.
— По крайней мере отверни голенища!
— Не надо, мне так больше нравится. Замечательные бахилы!
В кубрик вошел Рагги, сын Тоуты из Дальвика. Этот жизнерадостный молодой человек был капитаном «Морской волны». Поздоровавшись с Лои, Рагги похвалил обновку и приступил к мальчику с расспросами о том, как ему нравится на промысле.
— Очень нравится! — отвечал Лои, не сводя глаз с бахил.
— Ауси мне говорил, что хорошими уловами они обязаны Лои, — обратился Рагги к Херманну. — Капитан от него в восторге… Может, будущим летом его отпустят со мной, чтобы и у нас дела наконец пошли на лад? Хочешь к нам, Лои?
— Не знаю. Вдруг меня снова позовет Паульми?..
Они рассмеялись.
— Ну, Лои, тебе пора на «Слейпнир». Разгрузка, наверное, уже заканчивается, — сказал Херманн. — Думаю, мы с тобой скоро опять увидимся.
— Я тоже так надеюсь.
— Ты все-таки будь поосторожнее, братишка. Береги себя.
Лои сошел на причал и, зажав коробку с сапогами под мышкой, улыбаясь, направился в сторону жиротопни.
— «Скачем, скачем быстро…»[18] — скандировал он в такт скрипящим при каждом шаге бахилам.
Вскоре он уже стоял на носу «Слейпнира» в новых бахилах с неподвернутыми голенищами и усердно плевал за борт. Дул свежий северный ветер, на море поднялось волнение.