Адмирал терпеливо дожидался, пока Степан, шажками возможно малыми, миновал скотопригонный двор, реку Фонтанку, Сенную площадь, Садовую улицу… Тут Степан задумался, выбирая путь покороче.
— Ступай прямо по Демидову переулку, — посоветовал Бутаков, отодвигая конец указки к берегу Невы. — Нуте-с, ты теперь стоишь на Сухом месте — так оно называлось при Петре Великом. Здесь речка Мойка дугою огибает с норд-оста на вест довольно высокий, если сравнить с окрестностью, вал. Когда ветер с моря и в Неве поднимается вода, то при наводнении в шесть футов выше ординара вся поверхность города от Невы до Фонтанки, а где и дальше, покрывается водой, и это место, вдоль Большой Морской улицы по правому берегу Мойки — от Невского проспекта до Вознесенского, — остается сухим. Оно покрывается водой, и всего по колено, только в тех редчайших случаях, когда Нева подымается на двенадцать футов против ординара. Сюда всегда спасались во время наводнений и люди и лошади со всей центральной части Петербурга. Во время наводнения «Медного всадника» сюда стекались тысячи коней и больше тысячи людей. Весь конногвардейский полк тут нашел убежище. Вода залила только Сухое место ненадолго и всего коням по бабки…
— Дедушка! — воскликнул Степан. — Быть может, и Петр прискакал сюда на бронзовом коне?
— Возможно. Но легенда говорит другое. «Сухое место» открыл сам Петр еще в то время, когда он только размышлял о том, как основать оборону Невского устья от нападения с моря… Однажды осенним, хмурым, бурным днем под вечер Петр покинул буйный пир своих ставленников, сел на коня и один пробирался топкой тропой вдоль берега, отыскивая место для верфи… Ветер от зюйд-оста крепчал. Вода поднималась. Нева!.. — воскликнул адмирал и остановился, подыскивая нужное слово.
— Металась, — подсказал Степан, — как больной в своей постели…
— Нуте-с!.. Именно так… Ревела буря и валила деревья. Трещали сучья. А конь стоял, дрожа от страха. Петр дергал его…
— Уздой железной! — снова подсказал Макаров.
— Точно так, Петр, дум великих полн, не замечал ни волн, ни рева шторма, валившего под корень сосны… Ведь тут тогда кругом был бор глухой, полный всякого зверья…
— Петр заблудился? — ускоряя рассказ, спросил Степан.
— Не торопись. Вдруг конь задвигал ушами, натянул поводья и заржал тоненько, предупреждая всадника… Петр очнулся от дум своих и увидел оленя; закинув на спину рога, зверь пробирался в чаще, скача с мшистой кочки на кочку. Вода была уже царю по стремя. Петр понял, что попал в беду. Он дал коню волю, опустив поводья. Конь, осторожно ступая, пошел вслед оленю; обходя топкие трясины, конь держался в общем направлении на зюйд… Петр увидал медведя. Зверь стремился туда же, неуклюже шлепаясь с кочек в воду. С трудом выдергивая ноги, конь упорно шел вперед. Проворная лисица, подняв хвост трубой, ловко, по-кошачьи скакала с кочки на кочку. Лес поредел. И конь ступил твердой ногой на сухое место. Могучие сосны в два обхвата толщиной стойко выдерживали натиск бури. Меж сосен скакали зайцы. Волк, поджавши хвост, уступил коню дорогу. Лось как ни в чем не бывало огладывал кору с молоденькой осинки. Семья медведей — медведица, два медвежонка и пестун устраивались в ямке от вывороченной с корнем сосны… Сухое место кишело зверьем. Наверное, звери хорошо знали это сомнительное место — им было не впервой. На нижнем сухом суку, тесно прижавшись к нему, лежала рысь, мерцая запавшими глазами… Конь Петра остановился. Звери не всполошились, даже зайцы не кинулись врассыпную. Общая беда заставила их забыть вражду. А вороны уже осмелели и каркали на соснах, чуя поживу…
— Дедушка, как же он спасся? Какая страсть!.. Ведь его спасли?
— Все тебе неймется! Натурально — спасли. И звери его не тронули. И на коня и на всадника — вековых своих врагов — я полагаю, они смотрели, как на товарищей, попавших в беду… Всем было плохо. Тем временем Петра хватились. Солдаты полковые у дворца видели, что он на коне пустился вниз по левому берегу — больше не у кого спрашивать. Меншиков поступил умно. Живо снарядил двенадцативесельный баркас. По Неве плыть невозможно. Баркас упирался о воздух, как о каменную стену, ветер не давал грести, выбивая из рук матросов весла. Меншиков решил войти в реку Фонтанку, из Фонтанки в Мойку, и по ней поплыли вниз. Каждую минуту палили из пушки на носу баркаса, чтобы подать попавшему в неисходную беду человеку весть о том, что люди идут ему на помощь. Меж выстрелами слушали, не отзовется ли в гуще леса чем-нибудь. Когда баркас достиг Сухого места, Петр услыхал звук выстрела сквозь рокот леса, а на баркасе услышали — конь заржал… Петра приняли на борт. Он крепко обнял Меншикова и поцеловал… Тут и сказке конец, а мне, молодому, венец…