— Как это — конец? — с возмущением воскликнул Степан. — А конь?
— Гм! Да, конь… Конечно, коня нельзя оставить среди зверей…
— Они бы коня без человека растерзали.
— Возможно. Для зверей — что же конь: домашняя скотина.
— А он спас Петра.
— Да, коня бросать жалко. Придется погрузить в баркас.
— Петр приказал взять и коня! — строго настаивал на своем Степан.
— Вполне возможно. Ну, разумеется, коня погрузить в баркас не так-то просто. Наверное, он брыкался. Быть может, он почуял дикую волю, обрадовался, что очутился в своем обществе, — ведь и конь зверь, в конце концов?
— Да, как же! А воронье, а рысь, а волки?
— Нуте-с! Мы же спасли и Петра и коня. Так вот, после этого счастливого открытия Петр избрал место для верфи в ближайшей к Сухому месту части берега Невы. Вот тут, где теперь Адмиралтейский двор и арсенал Петра… Туда мне сидя не дотянуться. Сем-ка, я попробую встать…
Опираясь на костыль, адмирал, охнув, поднялся с кресла, прихрамывая, шагнул к Литейному — левая нога у Бутакова в шерстяном чулке, а правая в сапоге с высоким подбором.
— Дедушка, давайте разуемся совсем, — предложил Степан.
— Пожалуй, так будет лучше! — согласился адмирал, опускаясь в кресла.
— Держитесь, дедушка! Гоп!
Степан сдернул сапог с ноги адмирала, звякнул в колокольчик и приказал вестовому:
— Мягкие туфли адмиралу!
Вестовой фыркнул и ждал, что прикажет ему сам адмирал.
— Ну, что же ты стоишь? — прикрикнул Бутаков. — Давай мягкие туфли адмиралу.
— Есть давать мягкие туфли!
— Превосходно! Теперь у нас дело пойдет скорее, — говорил адмирал, переступая в туфлях по плану. — Вот здесь Петр решил построить Литейный двор и Арсенал. Если мы взглянем теперь вдоль левого берега Невы, то увидим, что он простирается, в общем, по прямой линии до поворота круто к югу у Нового Адмиралтейства. Тут будет строиться новый паровой броненосный флот. И рядом — пароходный завод Берда. Нева чуть-чуть изогнулась выпуклостью к северо-западу. Но с кораблей у Литейного оба берега все же просматриваются, сияя огнями до Нового Адмиралтейства, если бы неприятель вздумал войти в Неву для высадки флота. План Петербурга целиком и полностью отвечал задачам обороны морскими и земными силами. Об этом мы с тобой поговорим подробнее как-нибудь потом…
— Когда же, дедушка, «потом»? Ведь я скоро отсюда уеду…
— Ах, я и забыл! Очень жаль. То, что я думал рассказать тебе, мало кому интересно, кроме нас с тобой.
— Дедушка, расскажите сейчас!
— Нуте-с… Разве вкратце? Главное, чтобы ты, приехав в Питер, в нем не заблудился. Вдумайся, не забудь того, что я тебе говорил, — не заблудишься. Вспомни, что там, где мы с тобой походили, и среди дворцов, проспектов и садов двести лет тому назад рос лес густой, дремучий, захламленный. Вдоль Невы еще кое-как можно было ходить. Вот тут и показано много улиц — все вдоль Невы. Это естественно. А в лесу надо прорубать дороги, делать просеки. Вот первые две просеки, сделанные Петром, — Вознесенский и Литейный проспекты. Они проложены строго по меридиану с севера на юг. Если мы отложим по Литейному проспекту с севера на юг расстояние от Литейного двора до Старого Адмиралтейства, то увидим, что тут бывшая просека, а теперь Литейный проспект, кончалась. Что тут, в этом углу, расположил Петр? Тут он устроил кузницы для флота, поселил кузнецов, деревщиков, каменщиков, мастеров: штукатуров, горшечников, кирпичников — по цехам. И тут же их цеховое управление, а нынче, попросту говоря, ремесленная управа. Из этого цеха мастерских и мастеровых основан по мысли Петра еще проспект — Загородный до встречи с Вознесенским проспектом. В этом углу Петр основал гнездо мастеров высшего класса, ученых механиков; теперь их зовут инженерами. Как задумал Петр, так и осталось до наших дней — выросло, развернулось. Тут мы видим Технологический институт гражданских инженеров, Институт путей сообщения, высшее ремесленное училище. Отсюда Петр не успел ни проложить, ни далее продолжить проспекта к устью Мойки. Многое этому мешало, особенно реки, речки, ручейки, трясины. Однако если ты возьмешь расстояние от угла Загородного проспекта до впадения Мойки в Неву, то оно окажется точно равным расстоянию от устья Мойки до центра Петербурга, то есть Старого Адмиралтейства. Возьми костыль, прикинь-ка сам…
Степан принял из рук Бутакова костыль и отмерил семь расстояний, причем и длина Литейного проспекта оказалась такой же длины, что и длина Вознесенского проспекта до Троицкого проспекта. Прикладывая прямой костыль к плану, мальчик видел изломы проспектов, и его смутило, что Невский проспект хотя и шел от Невы, но заметно пересекал Литейный выше цехового гнезда, что, видимо, нисколько не смущало адмирала. Бутаков снова взял в руки указку.