– Почему вы сидите перед огнем, как старая баба? – проворчал он, давая выход поднимавшемуся в нем раздражению.
Сэр Оливер обернулся и взглянул на него с кротким удивлением. Потом подошел и положил руки брату на плечи.
– Дорогой, – сказал он и потряс его, – что с вами? Вы худы, бледны и совсем на себя не похожи. Вот что я придумал. Я снаряжу судно, и вы отправитесь со мной на мои старые места набегов, там настоящая жизнь, жизнь, которая вернет вам вашу силу и жизнерадостность, и, может быть, также и мне – что вы на это скажете?
Лайонель посмотрел на него – глаза его оживились. Потом ему явилась одна мысль – мысль настолько низкая, что краска вновь залила его щеки, так ему стало стыдно. Если он отплывет с Оливером, то люди скажут, что он участвовал в преступлении брата.
Он сам отлично понимал, насколько презренны были его мысли, и ненавидел себя за них. Но он не мог избавиться от них. Это было сильнее его воли.
Брат его, видя его колебания и неправильно истолковав их, повел его к огню и усадил.
– Послушайте, – сказал он, сев напротив него на стул. – Здесь на рейде за Смисиком стоит отличное судно. Вы, вероятно, видели его. Его шкипер – отчаянный искатель приключений, по имени Джеспер Лей; его каждый день можно найти в пивной в Пеникумуике. Я давно знаю его. Можно получить и его и его судно. Он готов на любое приключение, начиная от потопления испанских судов до торговли рабами, и за хорошую цену мы можем купить его тело и душу. Это желудок, который ни от чего не отказывается, если только пахнет деньгами. Значит, корабль и шкипер есть, об остальном я позабочусь – экипаж, снаряжение, оружие – и в конце марта мы увидим, как Лизард скроется из глаз. Что вы скажете на это, Лаль? Это лучше, чем сидеть, повесив нос, в этой мрачной дыре.
– Я…я подумаю, – сказал Лайонель, но так тихо, что весь энтузиазм сэра Оливера испарился, и он больше ничего не говорил об этом предприятии.
Но Лайонель не совсем отверг эту мысль. Если с одной стороны она его отталкивала, то с другой она его привлекала. Он дошел до того, что у него появилась привычка ежедневно доезжать до Пеникумуика, и там он познакомился с грубым и странным авантюристом, о котором говорил сэр Оливер, и слушал о тех чудесах, о которых рассказывал этот человек.
Однажды в начале марта Джеспер Лей рассказал ему нечто другое.
– Одно слово по секрету, – мистер Трессилиан, – сказал он. – Знаете ли вы, что здесь замышляют против вашего брата?
– Против моего брата?
– Да, по поводу убийства мастера Питера Годольфина на прошлое Рождество. Видя, что судебные власти сами ничего не предпримут, несколько человек подали петицию наместнику Корнваллиса, чтоб он приказал суду издать указ об аресте сэра Оливера по обвинению в убийстве. Но суд отказался исполнить приказание его светлости, отметив, что он поставлен королевой и в таких вещах отвечает только перед ней. А теперь я слышал, что отправлена петиция в Лондон самой королеве с просьбой приказать судьям исполнить свой долг или выйти в отставку.
Лайонель глубоко вздохнул и расширенными от ужаса глазами смотрел на моряка, ничего ему не отвечая.
Джеспер приложил свой длинный палец к носу, и глаза его стали лукавыми.
– Я хотел предупредить вас, сэр, чтоб сэр Оливер поостерегся. Он хороший моряк, а хороших моряков не так много.
Лайонель вытащил из кармана кошелек и, не взглянув даже на его содержимое, бросил в подставленную руку моряка, бормоча благодарность.
Он ехал домой в полном ужасе. Вот оно! Брат его теперь будет вынужден говорить. В Пенарроу его ожидал новый удар. Он узнал от старого Никласа, что сэр Оливер уехал в замок Годольфин. Сэр Оливер, не в состоянии более выносить существующего положения вещей, отправился, чтобы представить Розамунде то доказательство, которое он себе раздобыл. Он мог сделать это, нисколько не боясь задеть Лайонеля. Она отказалась принять его. Убитый возвратился он в Пенарроу и нашел брата, в страшном нетерпении ожидавшем его.
– Ну, – встретил его Лайонель, – что вы теперь будете делать?
Сэр Оливер посмотрел на него из под мрачно насупленных бровей.
– Что я буду делать теперь? О чем это вы говорите? – спросил он.
– Разве вы не слышали? – И Лайонель рассказал ему новость.
Сэр Оливер долго смотрел на него, потом плотно сжал губы и ударил себя по лбу.
– Вот как! – воскликнул он. – Не потому ли она отказалась принять меня. Может быть, она решила, что я приехал умолять ее о прощении? Неужели она могла это подумать? Неужели?