Два дня спустя Зура все еще не забыла об этой стычке, хотя чувство тревоги притупилось. Сперва она боялась, что брат прибьет кота. Но кот был очень осторожен (то ли понимал, что брат его не любит, то ли привык беречься от врагов, то ли и то и другое) и сразу, выйдя из их убежища, нырял в кучи мусора. А потом брат пришел как-то особенно хмурый, но принес много еды и даже вино.
Обычно он не велел Зуре пить много, но в этот раз все подливал и подливал ей, пока голова не закружилась. Потом взял за руку и повел куда-то. Зура уже была ему ростом по плечо: она быстро росла, у нее все время болели от этого кости. Обычно она старалась и вести себя как взрослая. Но тогда ей было приятно, что брат ее держит за руку, будто она все еще маленькая.
Дальше она помнила плохо. Была какая-то темная комната, мягкая лежанка с подушками и толстый человек, который развязал одежду и начал тыкать ей в лицо своим мужским отростком. Зура не могла понять, чего он от нее хочет, а потом поняла и разозлилась.
Она помнила, что ткань подушки скользила под пальцами, и тогда она разорвала верхний слой, а внутри оказалась вата, которая налипла на лицо. Помнила, что толстяк все время хватал ее за ноги, царапал мясистыми пальцами, и ей было неудобно. Потом долго не сходили синяки. Но брат учил ее хорошо.
Вино не помешало: она давила и давила на подушку, пока толстяк, наконец, не перестал биться. Тогда Зура нашла кинжал в углу комнаты и подумала: отрезать отросток или нет? Запихать ему в рот, может?
И дальше пришла в себя уже снаружи, под колкими зимними звездами. Брат, суетясь, отчищал от рвоты ее подбитую мехом зимнюю куртку.
— Молодец, акай, — он говорил немного суетливо, возбужденно, и даже в звездном свете было видно, какие у него раскрасневшиеся щеки. — Молодец! Я же говорил, тебе надо… надо учиться…
Только позже она нашла название тому чувству, которое душило ее досадой слез — и раньше, с котом, и потом, в этот момент. Предательство.
Неотделимо от войны, особенно от войны против всех.
Но глупо на это злиться или таить обиду. Все в человеческой крови. А кровь — это вам не вода.
Город морского народа поднимался из океана обыкновенной скалой. Ну ладно, не совсем скалой: была в нем определенная симметричность форм, и камень казался глаже, чем если бы его полировали ветры и дожди. Но сильного впечатления он не производил. Зура так и сказала Лину.
— Кто же заботится о красоте фундамента? — риторически осведомился маг.
И объяснил, что перед ними даже не фундамент, а вспомогательные постройки, нужные исключительно для вентиляции.
— А где у этого города предместья? — поинтересовалась Зура.
— У этого нет, это просто приграничный форпост. В больших городах бывают поселения-спутники. Но их мало. Морской народ не строит себе отдельных домов, они ведь постоянно путешествуют. Где же Антуан?
Лобастая голова вынырнула из воды в паре метров от лодки, потом ближе. Громко не то бухнул, не то фыркнул воздух, вырываясь из дыхательного отверстия. Зура подумала: надо же, тут наверху — рыбы рыбами, а под водой даже строят жилища. Совсем как люди. И тоже зовут себя людьми.
Лицо Лина помягчело, напряжение морщин ослабло.
— Хорошо, — сказал он. — Значит, пограничная стража нас пропустит. Антуан с ними договорился.
— Так ты еще не был уверен, пропустят ли? — неприятно удивилась Зура.
Мог хотя бы предупредить ее, что в любой момент лодку могут поднять на подводные копья!
— Я замаскировал лодку, — ответил маг. — Так называемый «водный мираж». Снизу они разглядеть ее не могли. Но под водой эта магия не сработает.
— Мы могли бы сменить обличья, — предложила Зура. — Так же, как ты превращаешь Антуана.
Антуан тем временем плавал вокруг лодки, время от времени игриво подталкивая ее носом, словно поторапливал. Брызги воды блестели на сизой сверху, синевато-лиловой с боков шкуре.
У Лина что-то блеснуло в глазах.
— Превратиться-то можно, но мы под водой будем беспомощны, как дети. И такого же размера.
— Ты о чем?
— Заметила, как велик Антуан на суше? А он вообще-то размеров небольших. Взрослые мужчины его народа бывают и потяжелее. И даже женщины… нам с тобой хватит массы изобразить разве что малолеток.
Зура сжала зубы. До сих пор она как-то не задумывалась о том, насколько велики и сильны представители морского народа. Когда она с ними сражалась, думать было особо некогда. В воде они были смертоносны, но не из-за размера, а из-за скорости. На суше или выпрыгивая на палубы не казались особенно большими. В длину мало кто из них превосходил человека. Но их литые мускулистые тела и впрямь весили немало. Потому-то они никогда и не поднимали себя из воды магией воздуха.
— Не беспокойся понапрасну, акай, — Лин подмигнул ей, словно мальчишка. — У меня все схвачено.
И перешагнул через борт лодки, легко, как будто там не синяя бездна готова была развернуться под его ногами, а оставалась твердая земля.
Выпрямился. Встал. И в самом деле — земля.
Зура перегнулась через борт. Мягкие кожаные сандалии мага словно стояли на ровном стекле, море даже волнами не шло в этом месте. Под этой стеклянной поверхностью также плыла ленивая сиреневая медуза.
— Возьми меня за руку, дочь Зейлар, — сказал Лин, протягивая руку.
Ох уж этот маг. Не нужна была Зуре его помощь, и уж тем более не боялась она его волшебства, пусть хоть изнамекается.
Она перекинула ноги через борт и одним пружинистым движением… ушла под воду по пояс. Ушла бы и дальше, но Лин, охнув, успел схватить ее за ткань кимары на плечах.
— Я же сказал — возьми за руку! Эта магия завязана на прикосновение!
— Ага, спасибо, что объяснил, — прошипела Зура сквозь зубы.
Легкая морская вода тем временем отхлынула от нее, забирая даже влагу с одежды; по коже прошел холодок. Оказалось, что они с Лином, почти обнявшись, стоят в центре воздушного кокона, а тот медленно погружается в воду.
Лин был росту скорее среднего, чуть ниже ее (Зуре всегда говорили, что для женщины она очень высока), но сейчас они словно парили, воздух держал их — и лица оказались на одном уровне.
«Ну точно, лет триста ему, — подумала Зура безрадостно. — Глаза старые».
Синие волны же уже затопляли их, смыкались над головой, и Зура ощутила короткий приступ то ли паники, то ли головокружения. Она постаралась выкинуть эту чушь из головы; но, степные ветры их подери, почему опять вышло так, что она со всеми своими боевыми навыками спасовала перед чертовым магом-отшельником?
— Ну вот, — тихо сказал Лин, выпуская ее из объятий, — теперь можно больше не держаться. Рекомендую осмотреться: по-моему, здесь очень красиво.
Зура завертела головой.
Серебристый воздушный кокон, окруживший их вдруг, совсем потонул в океане. Синяя мутноватая бездна не показалась Зуре красивой: если задрать голову, бело-желтые пятна света на поверхности воды начинали колыхаться, рождая намек на тошноту. Это при том, что Зуру никогда не тошнило на воде. А еще ей до зуда между ушей не нравилось, что вокруг не было никаких звуков, если не считать дыхания Лина или шороха его одежды.
Серебряная капля погрузилась глубже, свет отдалился, и вода вокруг из голубой превратилась в размытый синий туман. Лин взял Зуру за плечо и осторожно направил, не разворачивая до конца.
— Смотри туда, — шепнул он. — Там сейчас будет хорошо.
Подземная часть города надвинулась на них сперва темным силуэтом, потом, почти внезапно — ярким ковром, искусно сложенной многоцветной мозаикой. Розовая, желтая, сиреневая стена, во всполохах ярко-оранжевых лепестков и золотых соцветий… И вся она шевелилась, выпуская серебристые россыпи мелких и крупных пузырьков, колыхалась… дышала.
— Что это? — спросила Зура, пораженная, забыв, что не собиралась ни на что отвлекаться. Она продолжала наблюдать за морем вокруг, ожидая нападения; но у всякой выучки, у всякого навыка есть предел.
— Кораллы, — ответил Лин. — Обычно они в наших широтах и на глубине так густо не растут. Но этот замок подогревается магией огня… Да посмотри сама. Видишь?