Молчун хорошо уяснил не только этот урок, но и многие другие, что дала ему жизнь. Это не были уроки в стиле: “не суй руку в пасть жуку, чтобы достать его сердце” или “не прыгай в кислоту, она может и закаляет сталь, но не кахаширов”, какие были у многих его сородичей, о нет.
Уроками были “Держись своих друзей и поддерживай их вместе, ибо пока вы одно целое, вы сильны”, “Группа крепка настолько, насколько крепко её самое слабое звено”, “Свершения группы всегда больше свершений одиночки”, а также “Для победы все средства хороши, пока горькость их терпима” и прочие, прочие, прочие…
Вот и сейчас Молчун сидел, деликатно протирая от песка детали своего сурового оружия, и размышлял над всем, что запомнил, облекая уроки в максимально компактную форму. Чем лаконичнее выразишь свою мысль, тем она ценнее - так он рассуждал. Кобра развёрнуто доносил свои знания об иных планах и магии, Ворчун довольно ярко описывал свои эмоции. А что же нужно было Молчуну сказать самому миру, если за него всё сказано?
Правильно. Ничего говорить и не нужно; мир и Гурхрам “Молчун” понимали друг друга и без всяких слов. Разговор обычно обходился кивком или фразой, но иногда он проходил исключительно на повышенных тонах пулемётной очереди. Впрочем, для этого тоже нужна подготовка; пулемёт нуждался в уходе.
Думая о сотоварищах, он не мог не отметить, как они изменились с прошлого раза.
Кобра всегда был умным и находчивым, но бравады в нём поубавилось, зато он куда больше времени стал проводить, замкнувшись в себе. Стоило думать, то время, что он провёл с так называемым “Отто Ином”, моновианским самозванцем, даром не прошло, и Кобра теперь всё чаще спрашивал себя о своём месте и статусе. Обычно с позиции помойки.
Ворчун же? Он стал слишком мягок. Каким бы ни выглядел Кобра, но именно Ворчун являлся слабым звеном - у него есть, что терять, и этого “чего-то” много. Раньше он мог вдавить педаль в пол по направлению к самому адскому пламени, а теперь? Нет, теперь его страсть - это сигарета после жаркой ночи с двигателем, а не это всё. Молчун даже сомневался, что Инмарудин Ибн Ахнут теперь боец, каким был.
И всё же, разве это меняло его мнение о них? Нет. Изменения изменениями, но они всё ещё команда. Боевое братство, единственное, что было у Молчуна. И он был готов принять за него пулю-другую и возможно даже больше.
Говоря, кстати, о пулях; полученные пару дней назад раны всё ещё зудели, проросшая костная масса начала твердеть, и Гурхрам заглаживал её шершавой рукой, откалывая кусочки. Потом, когда мясо вновь прорастет, оно вытеснит мягкую костную “пробку” как желе из тюбика, и тогда не останется даже шрама. Увы, с бронёй так же не получится, её придётся починить рано или поздно, если не самостоятельно, то у бронника, когда они доберутся до города.
Время от времени он осматривался: пескожук Кобры спал, слегка зарывшись в песок, лишь усики торчали, словно загадочный кустарник. У него под боком, с рюкзаком под головой спал сам Кобра. Ворчун дрых в грузовике вместе с женой. Дети с помощью мелков рисовали на стене, что им вздумается. Им было позволено не спать, лишь бы оставались в поле видимости Молчуна.
Стоило ему один раз сказать “Назад”, как они его послушались. И правильно сделали - если кахашир с пулемётом что-то говорит, лучше к этому прислушаться.
Однако Молчун почувствовал что-то неладное; на крышу грузовика приземлилась птица. Она показалась незнакомой: два её глаза зияли в ночи янтарными кругами. Молчун обменялся с ней взглядами.
У неё были две настораживающие красные полосы на брюхе. Когда Молчун поднялся, повернувшись к птице в полный рост, та наклонилась вперёд, нахохлилась, издала громкое “Угу!”, чем перепугала детей, и взлетела ввысь, потерявшись в ночной мгле.
Молчун нахмурился.
«Раскрас интересный, но в пустыне птицы не обитают, они селятся ближе к югу, там, где средь скал прорастает трава. Здесь что-то нечисто».
***
Десейра - дело тонкое.
Пески только на первый взгляд кажутся легко просматриваемыми. Куда ни глянь - золотистое море из барханов, что не перекрывают ни скалы, ни стены, ни горы, однако пустыня быстро доказывала, что за каждой горкой песка может скрываться алчный рейдер, ужасный демон или хищный жук.
Но не стоит так страшиться, путешествия по Десейре чаще всего – это тягучие недели пути с постоянными вопросами о том, как уцелеть, а не вечная дорога, полная перестрелок, беготни и взрывов, как это рисовали фантасты из иных миров.