— Копы думают, убийцы пытали жертв, чтобы узнать, где спрятаны деньги.
— Звучит как пустая догадка. Что насчет Флориана? Подозреваемые есть?
— Вы не поверите, — фыркнул Керенский. — Вдова сказала мне, что копы пришли с ордером на обыск и перерыли весь трейлер в поисках наркотиков. Они узнали про его регулярные поездки в Мексику и решили, будто он возит наркоту.
— Не может быть, — простонал Росток. — Восьмидесятилетний старик перевозит наркотики?
— Вдова сказала им то же самое. Копы ответили, что на юго-западе такое встречается сплошь и рядом. По их словам, из пожилых людей получаются лучшие курьеры. Все считают их законопослушными, и никто ни в чем не подозревает. А старику, живущему на одну пенсию, лишние деньги не повредят.
— Ну а отрезанные пальцы?
— Как раз это и навело их на мысль, что какая-то сделка прошла не по плану. Оказывается, мексиканцы отрезают недобросовестным курьерам пальцы или всю кисть — в зависимости от количества украденного. Как в Саудовской Аравии.
— Итак, у нас есть трупы трех стариков, все одного возраста, все с повреждениями на правых кистях, — подытожил Росток.
— И все они выросли и ходили в школу в Миддл-Вэлли, — добавил Керенский.
— Плюс телефонный разговор Ивана с Флорианом, незадолго до убийства последнего, — вспомнил Росток. — Жена Флориана что-нибудь слышала из их беседы?
— Только про убийство Бориса. Но она сказала, что Флориан после этого выглядел очень напуганным.
— Но если вы говорите, что Ульяновы и Черевенко жили здесь, как получилось, что я не слышал их фамилий?
— В этом нет ничего необычного. Их знали здесь задолго до вашего рождения, Росток — объяснил Керенский. — Около пятидесяти лет назад. Их семьи прожили здесь недолго, а из России они эмигрировали где-то, в начале тридцатых.
— Во время голода.
— У них голод, у нас Великая депрессия, — из-за слабых легких Керенский говорил, слегка присвистывая. — В те времена в шахтах еще требовались рабочие. Платили немного, но работа гарантировала, по крайней мере, стабильность и еду.
Несмотря на то, что говорить Керенскому было тяжело, годы, проведенные с кислородным баллоном, научили его находить нужный темп разговора.
— И вот заканчивается Вторая Мировая, шахты начинают закрываться, люди уезжают кто куда. В особенности, ветераны и их семьи. Ульяновы поселились в Детройте, где Флориан устроился на автомобильный завод. Черевенко уехали на Лонг-Айленд. Однако это было давно, поэтому найти Флориана и Бориса для меня оказалось делом нелегким. Я хотел позвонить им, чтобы рассказать про Ивана.
— Так они были вашими друзьями? Не только Иван — все трое?
— В школе мы постоянно общались, — начал вспоминать Керенский. — Они учились на пару классов старше меня. И все трое пошли служить на следующий же день после выпускного. Сам я поступил на службу только летом 44-го, успел пройти основную подготовку, и меня на корабле отправили в Арденны[8]. После войны мы общались еще теснее. Постоянно выпивали вместе, пока их пути не разошлись.
— В некрологе Ивана Даниловича сказано, что он был десантником, — Росток старался говорить не спеша, чтобы Керенский мог перевести дыхание.
— Не только он, все трое. Они служили в 101-й воздушно-десантной дивизии, в те дни известной как «Клекочущие Орлы», — поправив кислородную трубку, он продолжал: — Дивизия в военное время собрала больше всего наград. А эти трое ребят получили медали за особые заслуги.
— Подождите, — Росток хотел убедиться, что не ослышался: — Вы говорите, что они вместе прошли всю войну? В одной дивизии?
— «В одной дивизии», — усмехнулся Керенский. — Они служили в одном взводе. В специальном разведывательном взводе 506-го полка воздушной пехоты.
Росток сделал глоток холодной воды, раздумывая над тем, какое значение имели слова ветерана.
— Вы не находите это необычным? — спросил он. — Я хочу сказать, странно, что трое молодых людей из одного города оказываются в одном взводе.
— Ну, вербоваться они пошли все в один день, а добровольцев в те времена требовалось много. Впрочем, вынужден признать это необычным потому, что отбор десантников был особенно жестким, и проходил только один из троих желающих. Но они и были необычными людьми.
— В том же полку служили другие жители Миддл-Вэлли? — спросил Росток. — Или какого-нибудь из соседних городов?
— Да, конечно, еще тринадцать местных юношей попали в 506-й, — ответил Керенский. — Однако ни один из них не пережил войну, — он говорил уверенно, как и подобало историку. — Шестеро погибли в первую неделю боев в Нормандии, четверо были убиты в Нидерландах, двое — в Бастони[9], и один — в результате не боевого несчастного случая в Англии.
8
9