— Будьте любезны!
Прокурор приказал писарю, чтобы привели Кудрета Янардага.
— Незадолго до вашего прихода, — повернулся он к гостю, — ко мне заходила одна женщина. Представилась супругой Кудрет-бея. Будь она поскромнее, я, пожалуй, не придал бы этому значения. Но она вела себя вызывающе! Тогда я попросил ее показать брачное свидетельство, отлично зная, что никакого свидетельства у нее нет. Прошу прощения, но, я надеюсь, вам знакома поговорка: «Плешивый, а кудрями хвалится». Это как раз о ней.
— Вы правы, эфендим. Но женщина — существо слабое… Как мне известно, у Кудрет-бея в Стамбуле есть жена и дети. С женщиной, о которой вы говорите, он познакомился в тюрьме, они решили пожениться. Но к тому времени его бракоразводный процесс еще не закончился, и о женитьбе, разумеется, не могло быть и речи. Так что действовали они в соответствии с поговоркой: «Раньше отчалить, а потом уж пары поднять!» Поженились по законам шариата, а гражданский брак отложили на потом.
— Все это я знаю. Но ведь приличия надо соблюдать. Прежний начальник совсем распустил заключенных. Между нами говоря, дело дошло до того, что эта самая ханым назначала свидания с Кудрет-беем в этом кабинете. В служебном помещении! Можете себе представить?
— Это отвратительно.
— Только ли это? А торговля ножами и наркотиками? А отлучки арестантов из тюрьмы? Бывало, и к утру не возвращались… Сам начальник заявлялся в тюрьму вдрызг пьяный и резался в кости с заключенными!
Адвокат хорошо знал обо всем этом, но притворился удивленным:
— Вах-вах-вах!
— Теперь ничего подобного нет и никогда не будет!
— Можно вам задать один вопрос?
— Сделайте одолжение!
— Почему вы посадили Кудрет-бея в одиночную камеру? Было соответствующее постановление суда или решение следственных органов?
— Нет, нет… Ничего такого не было. Но я имею право прибегнуть к такой мере в административном порядке. Потому что… Словом, вам известен характер его преступления. А недавно заключенные подняли бунт. Вы ведь знаете?
— Слыхал, эфендим.
— К тому же еще во время первого ареста Кудрет-бей подал прошение о том, чтобы его поместили в одиночку, сославшись на обстоятельства сугубо политического характера. Сейчас он заявил, что его прошение остается в силе, так что, как видите, в постановлении суда нет никакой необходимости…
— Вы правы, — согласился адвокат. Ничего другого ему не оставалось.
В дверях показался Кудрет Янардаг — в шелковой пижаме, коротком утреннем халате верблюжьей шерсти, отделанном синим шнуром, и лаковых шлепанцах. Раньше, при старом начальнике, он бесцеремонно входил в этот кабинет, говорил высокопарно и врал сколько хотел. Теперь же скромно ждал на пороге, пока уйдет писарь и прокурор освободится.
— Пожалуйста! — сказал писарь и удалился.
Лишь после этого Кудрет вошел и в почтительной позе остановился перед прокурором. Адвоката он не знал. «Интересно, зачем я им понадобился?»
Прокурор, не глядя на него, кивком головы указал на адвоката:
— Господин адвокат желает с вами переговорить.
Адвокат поднялся. Он знал Кудрета по его речам, слышал самую смелую из них, но до сих пор не имел чести быть знакомым с ним лично. Его выступления, мягко говоря, не отличались ни глубоким содержанием, ни блеском, ни тем, что называется научной обоснованностью, но слушатели неизменно приходили от них в восторг. Только поэтому Кудрета и поддерживало руководство партии.
Адвокат представился и предложил Кудрету свои услуги. Оба стояли, поскольку прокурор не предложил Кудрету сесть.
Глядя на прокурора, Кудрет подумал: «Твердый орешек. Оно и понятно. С какой стати ему стелиться перед каждым, если все тени его боятся? Только нахрапом не возьмешь. А попытаешься, так неприятностей не оберешься. Это уж точно. Поэтому действовать тут надо осторожно, не лезть напролом».
Кудрет сообщил адвокату необходимые сведения, он записал их в блокнот, пообещал прислать нотариуса или секретаря нотариальной конторы, чтобы подписать доверенность, и ушел.
— Я вам больше не нужен, бей-эфенди? — вкрадчиво спросил Кудрет.
— У меня все! — отрезал прокурор, не поднимая глаз.
— Можно идти?
Вместо ответа прокурор нажал на кнопку звонка.
Прибежал писарь.
— Сам отведи бея в камеру! — приказал прокурор.
Кудрет понял: прокурор опасается его контактов с заключенными.
— Слушаюсь, эфендим! — ответил писарь.
Сопровождая Кудрета в камеру, писарь пожаловался:
— Свалился на нашу голову начальничек!