— Человек принес больного ребенка. Ты пока покури, выпей кофе. Я быстро разделаюсь с ними.
Муртаза внес дочь на руках. Лицо надзирателя было мертвенно-бледным, глаза провалились, он с трудом держался на ногах.
— Положи ее сюда! — приказал доктор, показав на стол для осмотра больных.
Муртаза положил девочку.
— Раздень!
Отец послушно выполнил приказание доктора. Тот нагнулся, послушал сердце, ощупал грудь, спину, осмотрел голову и сказал:
— Ребенок упал и ушибся, или же его сильно ударили по голове.
— Так точно, мой начальник!
— Какой начальник? При чем тут начальник?
Компаньон доктора, наблюдавший эту сцену, улыбнулся.
— Прошу извинения, мой доктор, — пролепетал Муртаза.
Врач посмотрел на Муртазу, на его форму и спросил:
— Ты где служишь?
— Ночным надзирателем на фабрике и командиром отряда военнообязанных, мой доктор! — четко отрапортовал Муртаза.
— На какой фабрике? — обеспокоенно спросил врач. — На нашей фабрике?
— Так точно, мой доктор!
— Тебе, конечно, известно, что у себя в кабинете я бесплатно не принимаю.
— Известно, мой доктор.
— И что плата за визит — пять лир?
Муртаза запнулся, виновато улыбаясь, огляделся по сторонам.
— Ты понял? У тебя есть пять лир?
— Только четыре, мой доктор.
Врач в сердцах швырнул трубку на стол и закричал:
— Нет, нет, нет! Никаких четырех! Пять лир, и ни куруша меньше!
— У меня всего четыре, мой доктор. И других денег нет…
— Так не пойдет!
— Да ладно, возьми ты с него четыре лиры и успокойся, — вмешался компаньон.
— Это уже дело принципа. Я не привык торговаться. Пойдут потом — один четыре, другой три. Не желаю слушать.
— Не скажу, мой доктор, никому ни слова!
— А если скажешь? — спросил доктор, подмигнув товарищу.
— Клянусь честью, мой доктор, никому.
— Ладно, в таком случае… — И доктор снова взял в руки стетоскоп.
Он еще раз выслушал больную, измерил температуру: она оказалась очень высокой. Доктор покачал головой, потом выписал рецепт и, протянув его Муртазе, сказал:
— Закажешь в аптеке, будешь давать лекарство, на голову положишь лед.
— Это очень серьезно?
— Э-э… Время несколько упустили… Однако, может, обойдется… Ну, давай деньги! — Он взял четыре лиры и сунул их в карман. Потом подошел к столу, за которым сидел компаньон.
— А чем кормить ее, доктор? — спросил Муртаза.
— Чем сможешь, тем и корми.
— А не повредит?
— Да нет.
— Значит, не повредит, доктор?
— Сказали тебе, что нет. Давай, иди, дорогой…
Муртаза поднял дочь на руки и вышел.
— Да, девочка — не жилец на этом свете, — покачав головой, произнес доктор.
— А что у нее?
— Апоплексия. По старинке если…
— Ну да, в результате повреждения ствола головного мозга, — подсказал компаньон.
— Точно.
— Кровоизлияние. Удар пришелся как раз туда, где, если мне не изменяет память, находится продолговатый мозг, травма которого вызывает паралич. Так ведь?
— Ну, молодец.
— Симптомы: сильная головная боль, головокружение, рвота, повышение температуры. Наступает кома. А затем паралич…
— Всего два года тебе оставалось до диплома, если бы поднатужился, стал бы первоклассным врачом. Способный ты как дьявол!..
— Э-э, брось ты эти разговоры. Разве главное не в том, чтобы загребать деньги?
— Это точно… Эх, девочку жалко — упустили время! Видно, пробовали сами лечить и напортили изрядно. Да, надежды мало, видно, ребенок умрет. Однако займемся делами…
И головы компаньонов склонились над бухгалтерскими книгами.
Ранним утром, около четырех часов, проходя мимо склада готовой продукции, контролер обратил внимание, что дверь приоткрыта и из глубины помещения слышится храп и хриплое бормотание. Нух остановился в дверях, до него донеслись слова: «Ах, дитя мое, крошка моя…»
Нух вошел в помещение склада. Кто-то спал, храп сменялся стонами и бессвязным бормотанием. Луч фонаря скользнул по тюкам ткани, сложенным один на другой, потом осветил подошвы огромных ботинок и остановился на лице спящего. Это был Муртаза. Он лежал на спине, запрокинув голову, и храпел.
Контролер Нух со всех ног кинулся в контору начальника ткацкого цеха.
— Добрая весть, начальник! Такая новость!