— Сам писал твоей жене прошение о разводе. И даже вместе с ней отнес его в суд. Словом, жди повестку!
Кудрет едва не заплакал от радости. Жена решила подать на развод! Трудно поверить в такое счастье!
— Да как же это случилось? Третьего дня я видел ее во сне. Орала, что ни за что не даст развода. И вдруг… Все как в сказке! Ну а как отнеслась к этому моя мать?
— Мать? Разве ты ничего не знаешь?
— Нет… А что? — Кудрет с тревогой заглянул Идрису в глаза. — Говори же! Что с ней?
— Я думал, ты знаешь…
— Что с матерью?
Идрис только сейчас сообразил, что Кудрет не мог знать о смерти матери. Старая женщина скончалась после того, как он поскандалил с женой. Кудрет тогда выскочил из дому и прибежал к нему в редакцию. Оттуда они пошли в отель на Босфоре. Там-то его и сцапала полиция…
— Твоя мать скончалась вскоре после того скандала у тебя дома, но ты был в это время у меня. Потом мы отправились в отель, и там тебя схватили… Кстати, знаешь, кто тебя предал?
— Кто? — Кудрет весь обратился в слух, сразу забыв о матери.
— Один из совладельцев отеля — бывший губернатор.
— Губернатор?
— Он был здесь губернатором как раз в то время, когда ты приезжал. Потом он ушел на пенсию и вместе с шурином, судьей в отставке, открыл отель.
— Допустим, — сказал Кудрет, подумав, — но ведь он меня совсем не знал. Правда, однажды я заходил к нему в управление, но не застал, и мне пришлось разговаривать с его помощником…
— Совершенно верно. Так он и рассказывал. Я после заглянул разок в отель. Никто меня там не узнал, и я смог кое-что выяснить. Так вот, когда ты разговаривал с его помощником, губернатор был в своем кабинете и оттуда через специальное окошко хорошенько разглядел тебя.
— Все ясно! — Кудрет хлопнул себя ладонью по лбу. — Значит, он, черт его дери, был там?
— Вот именно.
— А на пенсию его отправили уже после моего отъезда?
— Да. И он считает, что не без твоего содействия. После того как Сэма обратилась в прокуратуру с жалобой, дело получило широкую огласку. Губернатор переговорил с прокурором, и они решили взяться за расследование.
— Ну и выяснили что-нибудь?
— Пока это неясно. Знаю только, что допрашивали кое-кого из торговцев. А теперь послушай, что я тебе скажу. Ведь я решил никогда больше не возвращаться в Стамбул. Помнишь, как ты работал писарем в загсе?
— Помню. Ну и что?
— Хорошо бы нам с тобой зажить по-старому… Только бы вытащить тебя отсюда.
— Посмотрим. А что с Длинным и остальными?
— Все в порядке. Уже сколотили новую шайку.
— Кто вместо меня?
— Ты его не знаешь. И я тоже. Но человек вроде бы подходящий. Ладно, без них обойдемся.
«Еще как обойдемся! — подумал Кудрет. — Идрис сделает все, чтобы обо мне снова распространилась по городу хорошая молва, и недостатка в челобитчиках не будет. Опять начнутся угощения, рестораны, кабаки, как и прежде, крестьяне будут приносить масло, сметану, мед, овощи, фрукты… Как бы обрадовалась мать…»
Огонек, вспыхнувший было в глазах Кудрета, вдруг погас.
— Значит, мать…
— Приказала долго жить. Я думал, ты знаешь, потому и не вспоминал о ней, не хотел бередить рану…
Радость, испытанная Кудретом и от встречи с Идрисом, и от новости, которую он привез, смешалась с горечью утраты. Какое счастье, что жена надумала развестись с ним! Вот только мать до этого не дожила, не вытерпела! А ведь ждать оставалось совсем недолго.
Кудрет тяжело вздохнул:
— Расскажи мне, как ее хоронили.
— Лучше не спрашивай. Я так намучился! Жена твоя и пальцем не пошевельнула. К подружке убежала, к повитухе. Помнишь ее?
— А дочь, сыновья?
— Какой с них спрос? Им ни до кого нет дела. Для себя живут. Кстати, поговаривают, будто твоя дочь…
— Продолжай!
— Знаешь нашего соседа-бакалейщика?
— Ну?
— Говорят, она здорово ему задолжала и теперь с ним живет. И будто сам он или его приемный сын собираются на ней жениться.
Эту новость Кудрет оставил без внимания и спросил:
— А парни?
— Бросили университет и начали работать. Пристроились к родителям своих девиц. Когда ты гастролировал по Анатолии, они завели себе подружек. Словом, у них все в порядке. Так что ты думай только о себе.
— А как жена?
— Решила жить у повитухи.
— Понятно. — Кудрет кивнул. — Если бы не смерть матери, я сказал бы, что вместо одного глаза, о котором я молил, аллах дал мне сразу два…
Они помолчали. Потом Идрис попрощался и ушел.
Итак, Идрис остается здесь. Портативную машинку он привез, остается достать складной столик, немного бумаги и разные мелочи. Это несложно. Теперь можно не беспокоиться. Придется сначала поднатужиться, а потом будут жить припеваючи, лучше прежнего.