Выбрать главу

Итак, все уже, или почти все, собрались вокруг стола, нет только Нинки; егоза, разумеется, опаздывает.

- Где же эта чертова Нинка? - надувает губы капризная Вероника.

Красавица за истекший год весьма раздулась, еле помещается в широченном, специально сшитом полесском платье. Губы и нос у нее припухли, каждую минуту она готова заплакать.

"Я старше Нинки на каких-нибудь несколько лет, - думает она, - а вот сижу тут брюхатая, как деревенская дура, а Нинка небось где-нибудь слушает Пастернака или Мейерхольда крутится... И все Никита, это все он, эгоист противный..."

Борис Никитич, сияя, потянулся к невестке, кольнул бороденкой в щеку, поднял бокал, обращаясь к ее огромному животу:

- Уважаемый сэр Борис Четвертый! Надеюсь, вы меня слышите и готовы подтвердить, что в отличие от нынешнего поколения революционеров вы собираетесь восстановить и продолжить градовскую династию врачей!

Вероника скривила рот - шутка тестя показалась ей тошнотворней всей расставленной на столе великолепной кулинарии. Никита встревоженно к ней повернулся, но она все же преодолела отвращение и вдруг неожиданно для себя ответила тестю вполне сносной, в позитивном ключе, шуткой же:

- Он спрашивает, в какой медицинский институт поступать, в Московский или Ленинградский?

Все вокруг замечательно захохотали.

- Что за вопрос?! - грозно взревел Борис III, то есть профессор Градов. - В мой институт, конечно, к деду под крыло!

Все стали шумно чокаться и закусывать, а Вероника, опять же полному собственному изумлению, вдруг взалкала маринованных помидоров и придвинула к себе целое блюдо.

Тут захлопали входные двери, протопали быстрые шаги, и столовую вбежала Нина; темно-каштановые волосы растрепаны, ярко-синие глаза пылают в застойном юношеском вдохновении, воротник пальто поднят, под мышкой портфель, на плече рюкзак с книгами.

- Привет, семейство!

Взвизгнув, бросилась к Веронике, поцелуй в губки и животик, плюхнулась на коленки к брату-командиру, с трагической серьезностью пожала руку брату-партработнику - "Наше вам, товарищи твердокаменные!" - будто английская леди, протянула руку для поцелуя Леониду Валентиновичу Пулково и, наконец, всех остальных одарила поцелуями. Самый нежный поцелуй достался, конечно, Пифочке, Пифагору.

- Хотя бы по случаю приезда брата могла прийти вовремя, проворчала Мэри Вахтанговна.

Нина, еще не отдышавшись то ли от бега, то ли от буффонады, а может быть, от "исторического возбуждения", вытащила из рюкзака свежий номер "Нового мира", швырнула его на стол - пироги подпрыгнули.

- Ну-с, каково?! В городе дикий скандал! Сталинисты рычат от ярости. Вообразите, ребята, весь тираж "Нового мира" с "Непогашенной лунной" конфискован! Совсем с ума посходили! У них почва уходит из-под ног, вот в чем дело!

Все собравшиеся улыбались, глядя на возбужденную девчонку. Даже сама Мэри хмурилась только притворно, с трудом скрывая обожание. Всерьез хмурился лишь Кирилл. Он сурово постукивал пальцами по столу и смотрел на сестру суженными глазами, едва ли не в стиле следователей ГПУ.

Нина же с изумлением вдруг поняла, что присутствующие, что называется, "не в курсе". То, что буквально ярило факультет, да и вообще всю "молодую Москву", здесь, в Серебряном Бору, было лишь каким-то отдаленным звуком, вроде погромыхивания трамвая.

- Позвольте узнать, мисс, что это за "Луна", что наделала такого шуму? - поинтересовался Пулково.

- Повесть Пильняка, неужели не слышали?

- О чем эта повесть, малыш? - спросил отец.

- Ну, вы даете, народы! - захохотала Нина. - Помните, прошлой осенью? Смерть командарма Фрунзе в Солдатенковской больнице? Ну вот, я еще не читала, но повесть именно об этом, Пильняк намекает на подозрительные обстоятельства...

Она осеклась, заметив вдруг, что все лица за столом окаменели.

- Что такое с вами, народы?

За столом воцарилось неуклюжее молчание. Нина переводила взгляд с одного на другого. Отец сидел неподвижно, глаза его были закрыты. Мать тревожно смотрела на него, дрожащим голосом бормотала что-то растерянное, можно было уловить: "...какие, право, неуместные... странные... такой вздор... глупые сплетни..." Пулково застыл с не донесенной до рта рюмочкой водки. Тихо поскуливал Пифагор. Агаша с поджатыми губами терла полотенцем совершенно чистое блюдо. Кирилл углубился в тарелку с винегретом. У Никиты на лице было написано почти открытое страдание. В глазах беременной красавицы быстро накапливалась влага.

Напряжение было прервано звонком в дверь. Агаша посеменила открывать и вернулась с дюжим и румяным военным. Тот стукнул каблуками, прямо по старорежимному, отдал честь, заорал:

- Младший командир Слабопетуховский! По вашему приказанию, товарищ профессор, машина из Первого военного госпиталя!

Борис Никитич посмотрел на часы, слабо вздохнул:

- Ой, уже половина восьмого, - встал, поцеловал Мэри Вахтанговну. Я вернусь сразу после операции.

Младший командир Слабопетуховский направился к выходу, на ходу подкрутив карикатурный ус, что-то шепнул тут же зардевшейся старой девушке Агаше. Профессор вышел за ним.

Мэри Вахтанговна, гордо подняв подрагивающий подбородок, демонстративно не смотрела в сторону дочери.

- Какая жестокость, - проговорила она. - Какая самовлюбленность! Так ничего не замечать! Отец жертвует всем ради своих больных, ради своего подвижничества! Не знает ни дня, ни ночи...

- Да что в конце концов происходит?! - воскликнула Нина. - Что за МХАТ тут разыгрывается?

Никита положил сестре на плечо свою весомую руку с шевроном:

- Спокойно, Нинка. - Он повернулся к матери и мягко спросил: Мама, может быть мы должны объяснить Нинке?...

Мэри Вахтанговна резко встала из-за стола.

- Не вижу никакой необходимости! Нет ничего, что нуждается в объяснении! - Драматически сжав руки на груди, она быстро вышла из столовой.

Никита, шепнув сестре: "Поговорим завтра", вышел вслед за матерью. Весело начавшийся ужин, дымился в развалинах.

Кирилл как бы с некоторой брезгливостью кончиками пальцев оттолкнул от себя номер "Нового мира" и исподлобья уставился на Нину.

- Если этот клеветнический номер был запрещен, где ты его достала, позволь спросить?

Нина схватила журнал, выпалила прямо в лицо брату:

- Не твое дело, сталинский подголосок!