Не хотят. Им ли понять? Им ли увидеть «самое страшное»: лицо его, когда он «абсолютно спокоен?» Пусть зовет поэт, пусть кричит: «Я иду!»
Горящим сердцем, зажигающим такие молнии, любуемся мы!
Г. В.
Сам. Вермель. Танки. Лирика. Изд. Студии. Ц. 60 к. С. 92.
Эта изысканная горсть нежнейших слов Поэзии звучально брошена восходящим поэтом. Сам. Вермель в его первой книжке «Танки».
Танки – форма японской поэзии – изумительно верно и тонко найдена Сам. Вермель (так!) для выявления своих поэтических замыслов, так истинно похожих на изящные повороты маленьких смугложелтых гейш, легких и шумных от шелка, избалованных тончайшими духами лотоса, удивительными прическами и переливнояркими нарядами для вечноутренних радостей послеустальной любви.
Призывно чарующая поэтическая эротика стихов Сам. Вермель своей изысканной краткостью, своей гротескной театральностью, своей возбуждающей конкретностью, своей восточной женственностью дает нам то тончайшее наслаждение прикосновения, которое и манит и останавливает нас каждый раз, когда мы – юноши – подходим стройно к стройным девушкам, или девушки, когда чуть прикасаются к нам.
В этой грани священного трепета от прикосновений (почти) друга к подруге, в этой незамолчно-мучительной тайне половой тоски, в этих «прикосновенных» идеях эротического опьянения, отраженного в своей неответности в стихах, – и есть та чудесная ценность смуглокожей поэзии Сам. Вермель, та яркоцветная переливность, которую мы чуем в японских шелках и знаем в пышном разнообразии хризантем.
И если японские танки – есть поэтическое отражения, навеянные излюбленными цветами – хризантемами, то русские танки Сам. Вермель радуют нас своей хрустальной лирикой поэтического эротизма вылившегося в эту изысканную форму поэзии.
Василий Каменский.
Тихон Чурилин. Весна после смерти. Стихи, изд. «Альциона». М. 1915. Ц. 3 р. С. 93.
Быть поэтом страшно и страшно потому, что не быть им, раз родившись, поэт не может. И страх пропадает или увеличивается вместе с первой книгой поэта. «Весна после смерти принесла» – принесла Тихону Чурилину и нам (за него) радость – ему не страшно больше за то, что он поэт. Приятно, что в книге его больше лиризма, чем лирики. Приятно, что он еще не совершенен, приятно, что в «Весне» им не позабылась «Смерть».
Сам. Вермель
Сергей Бобров. Новое о стихосложении А. С. Пушкина. Книгоизд. «Мусагет». М. 1915. Стр. 40. Ц. 50 коп.
Брошюра г. Боброва составлена из двух статей; первая озаглавлена: «трехдольный паузник у Пушкина», вторая же является рецензией на статью В. Я. Брюсова о технике Пушкина.
Традиционным, классическим метрам автор противополагает русский «трехдольный паузник», т.-е. трехдольник (в общем случае анапест) с паузами и лишними слогами. Таким метром написана пушкинская «Сказка о рыбаке и рыбке», схема которой и приводится.
Отдавая должное изысканиям г. Боброва, не можем, однако, не заметить, что обоснование трехдольного паузника, как метра целого стихотворения, по существу не менее искусственно, чем обоснование классических метров. В самом деле, пользуясь методом записи паузника, предложенным автором (методом несомненно остроумным), мы можем разобрать любой стих, как трехдольный паузник. Берем наудачу двудольники: «Свой пышный оживляла пир». Схема стиха такова: _ – | _ _ | _ – | _ –; это есть, след., то, что мы условно называем четырехстопным ямбом с ускорением на 2-й стопе. Применяя метод г. Боброва и соединяя две средние стопы в одно, получаем трехдольный паузник вида: а2β. То же для хорея: «Над Невою резво вьются». Схема стиха: _ _ | – _ | – _ | – _ (условный 4-стопный хорей с ускорением на 1-ой стопе). А по г. Боброву – трехдольный паузник вида: –ββ.
Этим мы вовсе не отрицаем существования трехдольного паузника, как метра, а лишь хотим отметить, что трудно провести грань между тем, что следует считать трехдольным паузником, и что не следует считать таковым (сам автор указывает на случай легкого обращения трехдольного паузника в хорей). Отсюда ясно, что трехдольный паузник не менее условен для русской поэзии, чем ямб или хореи, и не на нем, очевидно, следует строить фундамент теории русского стихосложения.