Профессор начал окликать спутников.
Первым вылез из чащи Петр Кириллович:
— Ни одной пташки! Вот что наделала война! А помните, сколько дупелей мы взяли здесь прошлой осенью?
У реки задержались, ожидая, когда присоединится Евгений.
Он подошел все в том же замкнутом раздумье и, как бы извиняясь за свое уединение, пробормотал:
— Вспомнил сейчас… В детстве стрелял плохо…
— Ты же не собирался стать солдатом! — утешил его Ожогин.
— А когда дело дошло до этого, оказалось, что из меня — плохой солдат…
Петр Кириллович пожал плечами, взглянул на профессора:
— Неужели и нам придется брать винтовки?
— Если война подошла к дому, то надо уметь стрелять! — ответил Сергей Сергеевич.
— Как — к дому? Что вы говорите? — воскликнул Ожогин с таким отчаянием, что профессор рассердился на себя: он хотел утаить последние события! И попытался успокоить родственника:
— Митя проголодался, поспешим к обеду.
— Нет, погодите! — взволнованно продолжал Ожогин. — Не успокаивайте меня, я не больной, не лечиться к вам приехал. Я должен знать, что будет завтра? Неужели вы думаете, враг дойдет до нашего дома?
— На этот вопрос вам даже Главная Ставка не ответит. И не будем гадать. Надо спокойно и твердо встретить тяжелые для всего народа дни.
И зашагал к месту, с которого на взгорье был виден дом. У ворот стоял закамуфлированный зелеными разводами военный автомобиль.
Митя по-мальчишески свистнул:
— Наш летчик уже приземлился! — и кивнул на верхние окна, где была комната сестры.
Сергей Сергеевич пожал плечами:
— Это для меня новость. По-моему, сейчас летчикам не до девушек.
Митя засмеялся наивности отца, но, пораздумав, добавил:
— Впрочем, ты прав. Сейчас больше девушки интересуются ими.
— Почему ты так думаешь? — Сергей Сергеевич насмешливо поглядел на сына. Но Митя только шевельнул бровью: этого, мол, не объяснишь, это надо не понимать, а чувствовать.
И Сергей Сергеевич задумался. Уж кого-кого, а летчиков он знал хорошо. После финской кампании они часто приезжали к нему в гости. Это все были воскрешенные им летчики, преданные друзья. Он еще тогда изучил их повадки. Настоящие стихийные парни. В ту зиму все увлекались охотой, и Сергей Сергеевич бродил с ними по лесам, ночевал в охотничьих избушках, грелся у костров. Потом эти стихийные парни переключились на западные танцы. Зимой сорокового года вдруг увлеклись искусством. Толковали о музыке, о театре, была даже полоса философских дискуссий, где в спорах не столько познавалась истина, сколько проверялась собственная культура. Некоторые летчики пытались сочинять рассказы о своей жизни, один из них написал пьесу и читал ее в кругу писателей. Наблюдал Сергей Сергеевич у них необыкновенную жажду культуры, как будто они торопились наверстать потерянное время, много и без разбору читали, но при большой занятости думали обо всем поспешно. Они дорожили каждой свободной минутой, и Сергей Сергеевич замечал, что они мало общались с женщинами, особенно с девушками, которые, как известно, требуют много времени на свидания, на театры, на прогулки, и летчики, казалось, обходили их… Неужели теперь все изменилось? Может быть, это влияние войны? И конечно, Митя не прав, говоря, что инициатива принадлежит девушкам. Нет, Оксана со свойственной ей двадцатитрехлетней мудростью всегда утверждала, что летчики — «неотесанные парни»… И вдруг эта военная машина у дачи.
Подходя к дому, Митя засвистел, но шторы на окнах Оксаны даже не шевельнулись.
Войдя в столовую, Сергей Сергеевич увидел на столе букет перезрелых роз, заметил белое парадное платье невестки, шутливо спросил:
— Может быть, у нас сегодня свадьба?
— Почему — свадьба? — Елена Петровна смахнула со скатерти красные лепестки. — Просто конец дачного сезона. И я сорвала все цветы. Утром сойки кормились на дубу, — значит, скоро выпадет снег.
— Ну до снега еще долго, — ответил Сергей Сергеевич, с любопытством оглядывая закуску на столе. Он машинально отодвинул свой тяжелый стул, но остановился, нетерпеливо спросил: — А где же Оксана?
— Послали за ней, — ответила Елена Петровна и с насмешливой улыбкой пошла на террасу встречать мужа и отца, которые устало брели по аллее.
Петр Кириллович шагал по дорожке, опираясь на палку, подобранную в лесу, и раздраженно думал о потерянном времени. Лучше поехал бы посмотреть продающийся недорого беккеровский рояль… Напрасно, напрасно потратил время… И ничего не узнал: ни профессор, ни зять не утешили его. Скорее, еще больше огорчили.