По свидетельству начальника СОМа Алексея Кохова, задержанный молодой человек был совершенно спокоен. Об убийстве собственных родителей он рассказывал так, словно речь шла о вынужденном умерщвлении надоевших комнатных рыбок или волнистых попугайчиков.
Он продумал все заранее. Как такое мог совершить родной сын? И ведь предвидел мельчайшие детали, рассчитал время, даже реакцию родителей предусмотрел. Он был готов к крови, стонам, агонии матери и отца. Да что говорить — достаточно взять цитату из его признания: «Когда отцу голову прострелил — он сразу рухнул. Только из виска и затылка фонтанчики крови забили — вот это зрелище!»
Или другой фрагмент первого допроса:
— Я не помню, сколько раз в мать выстрелил. Четыре или два… В барабане точно один патрон остался. Наверное, так: в маму — два раза, а в отца — четыре…
— А с отцом ты что сделал?
— Я его… Как это называется? Четвертовал!
— Наверное, расчленил?
— Да, расчленил. Отрезал ноги, руки, голову с частью груди. И еще пополам тело… Пилил кости пилой по металлу, а кожу резал большим ножом… »
Вечером в день убийства Виктор М. помогал отцу делать межкомнатную дверь. Около семи позвонила мать. Как обычно, просила встретить после работы. Перед выходом из дома отец решил еще чуть-чуть посверлить. Виктор подошел к музыкальному центру, включил радио погромче. Затем вытащил припрятанный в шкафу револьвер.
Отец, ничего не подозревая, возился с электродрелью. Виктор подошел сзади и в упор трижды выстрелил ему в голову. Отец рухнул на деревянные бруски. Их потом пришлось тоже вытаскивать на помойку.
Виктор действовал не торопясь. В уме он уже многократно проделывал необходимые манипуляции.
Затащил еще теплое тело родителя в ванную и нарочно захлопнул замок — пусть мать думает, что отец закрылся изнутри. Собрал перепачканные доски, вымыл тряпками пол в коридоре и комнате, затер. кусок забрызганных обоев. Сбегал во двор и вывалил кровавые тряпки в контейнер.
Скоро хлопнула входная дверь. Мать с порога спросила:
— Где отец?
Виктор молча кивнул на дверь ванной.
Мать подошла, прислушалась, чуть нагнулась, приложив ухо к филенке. В этот момент он приставил ствол револьвера к ее виску. По признанию убийцы, мать умерла не сразу, долго хрипела…
Если задержание убийцы сыщиками СОМа напоминало боевик, то чистосердечное признание вполне вписывается в сценарий фильма ужасов.
Убедившись, что мать мертва, Виктор позвонил подружке: «У меня родители пропали. Давай поищем на улицах. Может, ушли гулять?»
С подругой он встретился у дома (в квартиру, естественно, не впустил), до одиннадцати колесили по Северному округу, «искали». Девушка ничего не подозревала, помогала, вглядывалась через окно «Жигулей» в лица прохожих. Наконец Виктор повез ее домой. Вероятно, решил, что обеспечил себе алиби. Попрощавшись с подругой, вернулся в квартиру, где лежало два трупа.
До двух ночи он тщательно убирал дом. Тело матери засунул в большую дорожную сумку и, дотащив до машины, сунул в багажник. В два решил передохнуть — устал-таки! — сел за стол, плотно поел, покурил. Затем лег спать. Проснулся около пяти утра и взялся за отца. Как признался убийца: «Пилить, конечно, тяжело. Но зато хирургию и анатомию изучил».
Емко, ничего не скажешь…
Расчленив тело, Виктор упаковал фрагменты отца в сумки и начал таскать их к машине. Носить тяжести по лестнице скоро надоело. И он решил проблему со свойственной ему наглостью и цинизмом. Квартира убийцы находилась на первом этаже, поэтому он подогнал «Жигули» поближе и побросал сумки с расчлененными останками прямо из окна в багажник.
Наконец на рассвете завершил. Сел в машину и поехал с тем, что осталось от родителей, в «последний путь». Правда, путь был недолгим.
Мать он бросил у гаражей на улице Проходчиков. С отцом пришлось помучиться. Сначала хотел вывезти в область, однако опасался, что машину могут остановить на пикете. Поэтому отправился в лесопарк «Лосиный остров», где разбросал части отца по опушкам и просекам.
Сыщики СОМа, задерживавшие немало московского отребья — маньяков, растлителей, насильников, безжалостных налетчиков, деградировавших убийц, — такой «экземпляр» встретили впервые. По кровавости деяний он даст фору любому из вышеперечисленных криминальных типов.
Между тем ни маньяком, ни закоренелым опустившимся убийцей его назвать нельзя. Возможно, Виктор М., внешне вполне интеллигентный, ухоженный, ничем не выдающийся молодой человек, символизирует появление нового, доселе неизвестного уголовного типа — городского зомби, живущего по собственным понятиям, не испытывающего естественных, заложенных самой природой человеческих чувств, имеющего иное представление о нормах поведения и законах бытия.