Сказать, что уже тогда эти люди серьезно играли в футбол, – утверждение совершенно неверное. Во-первых, играть еще было некому (5–6 любителей «постучать по мячу, попинать круглого», коротавших время на даче – не в счет), а во-вторых, играть было негде. Мы уже видели, что Комиссия по устройству подвижных игр занималась организацией площадок для активного досуга на воздухе исключительно детей, которые, за редким исключением, их и занимали. Только начиная, примерно с 1904–1905 годов, небольшая часть этих территорий стала самовольно использоваться и взрослыми, в том числе, и для игры в футбол.
Вот и приходилось гостям Торнтона на первых порах довольствоваться для своих забав (при этом отметим, что правил игры они долгое время толком не знали, и никаких «инструкторов» ни Гигиеническое общество, ни созданная при нем Комиссия к господам-спортсменам не направляли – таковых, как мы видели, просто не было!) лишь территорией дачи (как-никак не наши социалистические шесть соток!), прилегающими лужайками и полянками. А кроме того, цели создания настоящей футбольной команды Торнтон и его окружение перед собой тогда не ставили. У них – людей солидных и авторитетных, «дельцов и банкиров, владельцев заводов, газет, пароходов» – и других забот было невпроворот. А Сокольники были для этих представителей аристократии, дворянства и крупной буржуазии, прежде всего, местом развлечений и деловых встреч. Уже очень скоро они поймут, что деньги можно делать и на спортивных играх, но пока время массированного наступления коммерческих форм развлечений и спорта еще не пришло в Москву.
Так что, никакой футбольной команды под названием «Сокольники» или «Ширяево поле» Фульда в 1896 году не создавал. Он ее действительно организовал, но только… спустя десять лет. Точно также, никоим образом нельзя считать за точку отсчета возникновения футбола в Москве редкие упражнения с футбольном мячом, которые совершали небольшие группы британцев на заводе Гоппера в Замоскворечье, на Невском стеариновом заводе и, вполне возможно, на каком-то еще московском предприятии, использовавшем в массовом порядке труд иностранных специалистов.
О том, что было дальше, читаем во всероссийском футбольном Ежегоднике: «Однако не сразу суждено было привиться московскому футболу и после начинаний на земле Гоппера, несколько лет о футболе в Москве ничего не было слышно. Лишь в 1904 году Ширяево поле стало вторым родоначальником этой игры. Компания молодежи под руководством А. Я. Торнтона смогла возродить эту игру, и с тех пор футбол стал идти вперед уже быстрыми шагами».
В небольшой заметке «Первый футбол в Москве», помещенной в № 18 журнала «К спорту!» за 1912 год, один из ветеранов московского кожаного мяча Роберт Альфредович Вентцели пишет: «Помню, это было летом 1904 года. Как-то в один из теплых вечеров сидели мы тесным кружком в кофейной на Сокольническом кругу. Нас было шестеро: Н. А. Носов, А. И. Вашке, С. Л. Зимин, Н. В. Шашин, брат (Рудольф Вентцели – А. С.) и я. Пустые вечера были так тоскливы и однообразны, хотелось найти какое-нибудь полезное и вместе с тем приятное развлечение. Единственное в то время наше удовольствие было ходить гулять куда-нибудь, на 5-ю версту и пить чай.
Н. А. Носов, вернувшийся только что из заграницы, рассказывал нам много о спорте в Германии и Франции и главным образом, о футболе. Его рассказы нас так увлекли, что мы решили в какие-то 5 минут «с завтрашнего дня» заняться футболом. Особенно горячо взялся за дело Носов. На следующий же день мы с ним поехали «в Москву» покупать мяч. Это было, однако, не так легко сделать, так как в то время футбольный мяч был редкостью. Помню, нам в 5–6 местах отказали, и лишь в конце концов удалось найти таковой в одном магазин, где его продавали чуть ли не как предмет роскоши.
На следующий день мы собрались на площадке детских игр в Сокольниках, на Ширяевом поле, для составлении партий (тогда еще не говорили «команда») После долгих разговоров и споров мы, наконец, кое-как набрали две партии: одну назвали красной, а другую синей. Ширина ворот у нас тогда была всего только 3 аршина. Мяч не вбивали ногой, а вгоняли толпой, и обыкновенно выигрывала та партия, игроки в которой были крепче. Мы тогда еще не знали, кто такой форвард или какой-нибудь голкипер. У нас с названиями было проще: были десять загонщиков и один сторож. Так мы играли около трех месяцев.