Начальство либеральное.
Родители далеко.
Молодечество в крови так и бурлит.
Да еще и деньги свободные, от халтур всяческих, в кармане шуршат-звенят!
В такой ситуации до беды один шаг.
Нестеров почувствовал, что богемное пьяное болото начало засасывать его, и принял решение уехать в Петербург, в тамошнюю Академию художеств.
Любимый учитель, Перов, настойчиво отговаривал Нестерова от подобного шага, утверждая, что пресловутая Академия не даст ему ничего полезного (и оказался совершенно прав!).
Нестеров, обуянный «охотой к перемене мест», стоял на своем и в конце концов настоял. Или — выстоял? Короче говоря — временно переселился в Петербург.
Была еще одна причина, толкнувшая Михаила Нестерова на подобный шаг. Тогда он ее не афишировал, но впоследствии, уже в зрелые годы, признался: «Время шло, а я все еще не мог сказать себе, что скоро будет конец моему учению. Хотя и видел, что меня считают способным, но меня „выдерживали“ и медалей не давали».
А ведь человек устроен так, что медалей ему хочется.
Душу согреть и родителям похвалиться. Да и не просто похвалиться, а доказать — верной дорогой идет ваш сын, правильной! К грядущим, как говорится, свершениям.
Проводы Нестерова в северную столицу выдались долгими, бурными и запоминающимися. Как участникам, товарищам по живописному цеху, так и московским трактирщикам. Было пролито много вина и… много слез.
Шебутного весельчака Мишу Нестерова в училище любили.
Еще одна порция напутствий, еще одна толика пожеланий, и поезд наконец-то начал удаляться от перрона Николаевского вокзала. Прощай, Москва!
— До скорого свидания! — ответила Москва, и не ошиблась.
Академия художеств не понравилась нашему герою сразу же.
Чопорная, холодная, бездушная и вся какая-то унылая, она сделала все для того, чтобы разочаровать Нестерова.
Прав оказался Перов, ой как прав!
Имен громких много, но что с того?
— Скучно мне! — вздыхал Нестеров, однако возвращаться обратно не спешил.
Не хотел выглядеть этаким суетливым вертопрахом, героем анекдотов.
И еще — в Санкт-Петербурге был Эрмитаж!
Настоящую Академию художеств Нестеров нашел в Эрмитаже. Именно там, в Эрмитаже, часами стоял он перед полотнами великих мастеров. Учился и восхищался, восхищался и учился…
«Жизнь в Эрмитаже мне нравилась все больше и больше, а академия все меньше и меньше. Эрмитаж, его дух, стиль и проч. возвышали мое сознание. Присутствие великих художников мало-помалу очищало от той „скверны“, которая так беспощадно засасывала меня в Москве», — напишет он многими годами позже.
Эрмитаж навсегда остался для Нестерова самой главной Академией художеств, Академией в которой он проучился всю жизнь.
Рубенс, Рембрандт, ван Дейк, Тициан, Беллини, Рафаэль… Бессмертные полотна манили художника к себе и пытались пленить его душу. Но она уже была покорена Москвой.
Этим теплым, живым и немного бесшабашным городом.
Городом, в котором мальчик, любящий рисовать, превратился в художника. Пусть пока еще и без медалей.
Весною 1882 года Нестеров побывал в Москве, но повод для побывки выдался печальным — Перов был при смерти.
«Горе мое было великое, — вспоминал Нестеров. — Я любил Перова какой-то особенной юношеской любовью».
После похорон учителя Нестеров вернулся в Петербург. В постылую, если не сказать сильнее, Академию художеств, чуть ли не единственной пользой от которой он считал знакомство со своим тезкой Михаилом Врубелем.
Вдобавок в Петербурге Нестеров перенес тиф. Долгая, изнурительная болезнь, да еще и с рецидивом, не прибавила любви к северной столице…
В конце весны 1883 года Михаил Нестеров оставил Академию художеств, лето провел в родной Уфе, а с осени вновь приступил к занятиям в московском Училище живописи.
Кстати, в Уфе в это лето Нестеров познакомился со своей будущей женой, Марией Ивановной Мартыновской, которая гостила в Уфе у брата Николая, преподавателя Землемерного училища. Москва — она и в Уфе достанет.
Он вернулся!
В Москву вернулся совершенно другой Нестеров — целеустремленный, жадный до работы, не чурающийся новых путей. Этот год дал ему больше, чем все предыдущие, однако на исходе следующей весны он вернулся в родительский дом на каникулы опять без медалей и без звания «свободного художника».
— Неудачник ты, Миша, — подвел итог отец. — Только время впустую тратить горазд.
Впоследствии, когда Нестеров станет уже известным художником, отец выскажется так: