Все больше и больше разгорается бой, все сильнее наседают на русские полчища татарские! «Посечены многие князья, бояре и воеводы русские, мечами булатными о шеломы хановские», – говорит летописец. Дрогнули русские полки и отступили, татары с гиком за ними погнались.
Увидел из засады князь Владимир Андреевич, как побежала рать православная, заплакал горько и сказал боярину Волынскому-Боброку:
– Пропала Русская земля! Пойдем с нашими полками, хоть честь свою сохраним, костьми ляжем!
– Не время, князь, – ответил спокойно воевода, – ветер прямо на нас дует, подождем.
Ждать долго не пришлось; ветер переменился, и воевода Боброк вместе с князем Владимиром Андреевичем бросились на татар. Последние, не ожидая встретить неприятеля, дрогнули и побежали. Русские, видя беспорядок в татарских полчищах, дружно надвинулись на них и погнались за врагом. Гнали до самой реки Мечи, людская кровь лилась на десять верст, лошади ступали по трупам. Многие полегли в том бою.
Победа русских была полная. Медленно собирались на звуки труб измученные ратники.
– Где же Ольгердовичи? – спросил князь Владимир Андреевич.
– Посечены, – был ответ дружинников.
– А брат мой, великий князь Дмитрий Иванович?
– Видел я, как на него насели четыре татарина, – ответил седой дружинник, залитый кровью. – Я не мог ему помочь.
– Великий князь ранен, – заметил другой ратник, – у него на лице была кровь.
– Ступайте ищите великого князя! – обезумев от горести, приказал Владимир Андреевич. – Живого или мертвого, но найдите мне брата.
Все бросились на поиски.
Дмитрий Донской, сопровождаемый князьями и боярами, объезжает Куликово поле после битвы.
Художник А.И. Шарлеман
– Убит великий князь! – с ужасом воскликнул воевода Боброк, заметив на кургане доспехи Дмитрия Ивановича с иконой Богоматери на груди.
Белый конь, пораженный вражеской стрелой, был тут же.
Убитый ратник лежал лицом к земле. Великокняжеский стяг закрывал его голову.
Дружинники осторожно перевернули тело.
– Это не брат Дмитрий, это боярин Бренко! – вскричал Владимир Андреевич. – Ищите, ищите!
Наконец наткнулись на Дмитрия Ивановича. Он лежал, израненный, без чувств, под ветвями срубленного дерева.
– Жив! – плача от радости, сказал Владимир Андреевич.
– Жив великий князь! – эхом пронеслось между полками.
Скоро Дмитрий пришел в себя и тихо спросил:
– Где я?
Ему было передано известие о победе и о потерях русских. Услышав о смерти боярина Бренко, Дмитрий Иванович перекрестился и прошептал:
– Помяни, Господи, раба твоего боярина Михаила, положившего душу ради моего спасения!
Великая княгиня Евдокия у ложа умирающего мужа.
Художник В.В. Муйжель
Поход имел благоприятный исход, ярко блеснула заря свободы от татарского ига в русских душах.
22 мая 1389 года, не достигнув еще сорока лет, умер великий князь Дмитрий Иванович Донской.
Потеря супруга была для Евдокии несчастьем, ничем не вознаградимым, последним испытанием, разорвавшим все связи с земным. Она отреклась от мира, изнуряя тело свое постом и молитвой и посвятив себя всецело на дела благочестия и благотворения.
Владимирская икона Божьей Матери
Владимирский образ Божьей Матери – одна из самых древних икон Пресвятой Богородицы; по преданию, написана она святым евангелистом Лукой. В 1331 году образ был прислан константинопольским патриархом киевскому князю Мстиславу и поставлен в Вышгороде. Князь Андрей Боголюбский перенес ее во Владимир, где для нее выстроили Успенский собор, и тогда же она получила название «Владимирская».
С 1395 года и по сей день чудотворная Владимирская икона Божьей Матери пребывает в Москве.
Печален был для России конец XIV века. Едва Русь стала понемногу оправляться от бедствий, причиненных грозным войском хана Мамая, как в Орде воцарился Тохтамыш, и в Москве была получена тревожная весть, что татары захватили в земле болгарской всех русских купцов и на их судах стали переправляться через Волгу. Этого нападения не ожидали и потому не успели приготовиться к отпору.
Вторгшись в русские пределы в 1395 году, Тохтамыш нигде не встречал сопротивления, взял уже Серпухов и быстро шел к Москве. Столица Русского царства была беззащитна. Только незначительная горсть храбрецов затворилась в Кремле, дав торжественную клятву биться до последней капли крови с неверными. Но им недолго пришлось стоять на защите русской твердыни. Хитростью вызванные из Кремля, все они были изрублены татарскими саблями и истоптаны лошадьми. Это была не битва, а дикая бойня. Не удерживаемые теперь никем, татары ворвались в Кремль, разбили церковные двери и вломились в алтари. Церковные сосуды, облачения, княжеское имущество, пожитки бояр, товары купцов, снесенные в Кремль, – все было разграблено или истреблено пожаром.