– Вы по какому вопросу, товарищ? Вам чего нужно? – Она наступала, писклявая и решительная, а Елисей, подняв поспешно сумку, отступал. – Вам же сказано: приём по записи. Вы что, не видите, что человека от дел отвлекаете?
Елисей посмотрел на толстяка, но тот уже будто забыл о его присутствии: сидел в кресле и рылся в бумагах, дымя сигарой и бормоча что-то. Секретарша, похожая на мелкую надоедливую болонку, вытолкнула Нистратова из кабинета, закрыв за собой дверь, и, ни на минуту не прекращая верещать, указала на выход.
– Приходите в понедельник, Иван Афанасьевич очень занят, у него двадцать объектов! А вы все чуть что – к нему!
– Да не нужен мне ваш Иван Афанасьевич, – отмахнулся Елисей, – вы мне скажите, куда старик делся?
– Какой ещё старик?
– Полковник! Салон у него тут был, снятие порчи, гадание…
Чернявая секретарша посмотрела на Нистратова брезгливо.
– Что вы несёте? Какой салон? Это наш офис! Идите-ка, а то я милицию вызову!
Тут дамочка кинулась к конторке и схватила трубку, скосив угрожающе прищуренные глазки на нарушителя. Елисей понял, что задерживаться ему здесь больше не стоит, ещё, чего доброго, и впрямь вызовет патруль. Он развернулся и быстро покинул помещение, хлопнув дверью. На улице Нистратов ещё раз убедился, что на табличке над входом всё так же висит вывеска: ООО «ЛАТУНЬ», а снизу совсем мелко написано: «Строительный трест».
Нистратов, ничего не понимая, зашагал к метро. Теперь он ни в чём не был уверен: ни в том, что общался со стариком, ни в сражении собаки-оборотня с крысами, ни в том даже, что в сумке у него лежат два белоснежных крыла. Он нащупал в кармане треугольный ключ, достал его, повертел между пальцами, и решил, что положит конец этой странной истории, – съездит в Зеленоград к загадочной стеле!
Он поспешил к метро. Сев в вагон, Елисей закрыл глаза и задремал, слушая сквозь шум несущегося в тоннеле поезда обрывочные разговоры граждан. Но о чём говорили люди, он не понимал. Не желал понимать. В дремотном сознании вертелись обрывочные образы событий, слов, людей, но все они были размыты, нечётки, как кадры из разных кинолент, склеенные в один не имеющий смысла, безумный, парадоксальный фильм.
Зелёная ветка заканчивалась станцией «Речной вокзал», от которой, по словам Эль Хая, ему и надо было ехать. Он вышел на конечной и, спросив у какой-то торгашки, как добраться до Зеленограда, сел в указанное маршрутное такси.
Нефть
Зрители, заворожённо открыв рты, смотрели на ангела, парящего свободно и легко над студийным монитором.
– Вот это шоу! – радостно крикнул кто-то, будучи абсолютно уверенным, что всё происходящее запланировано заранее, не без участия гениальной Эллады Вознесенской. Кто-то даже крикнул «Браво!» и хотел самостоятельно, без подсказки табло, захлопать в ладоши, но его энтузиазм погасили хмурые взгляды аудитории, вонзившиеся иглами со всех сторон.
Эллада стояла, разинув рот, не понимая, что ей, как ведущей, предпринимать. Она была звездой шоу и всегда фигурировала на первом плане, но сейчас всё внимание было отдано трём странным гостям, в особенности ангелу, и это Элладу, мягко говоря, выворачивало наизнанку.
Она повернулась к камере, намереваясь выпалить что-нибудь эдакое – что, правда, пока не придумала, но тут, к величайшему облегчению и радости, увидела подсказку на мерцающем стекле монитора. Камера наехала на Элладу, зажёгся красный глазок, означающий, что в эфире сейчас она, и телезвезда, сгенерировав натренированными связками таинственную интонацию, прочла в объектив следующее:
– Сейчас наши гости наглядно покажут всей стране, чем гипотетически занимается останкинская телебашня. – Эллада сделала паузу и, кокетливо прищурившись, интригующе произнесла: – Это будет последнее, что вы, дорогие зрители, сможете увидеть в своих телевизорах!
Камера уплыла влево, показывая висящего в воздухе ангела и снующий возле монитора холодильник. По монитору по-прежнему показывали возвышавшуюся телебашню – величественную постройку, освещённую лучами мощных прожекторов. Казалось, такой громадине всё нипочём.
Василий подошёл к Элладе и бесцеремонно отобрал у телезвезды микрофон.
– Граждане! – сказал он. – Вам выпала великая честь лицезреть историческое событие. Уверяю вас, это будет незабываемое зрелище!
Тут зрители увидели, что от основания башни в панике во все стороны разбегаются люди. Как клопы, они неслись, словно спасали свои жизни от преследующей их по пятам вулканической лавы.
– Вы видите, как сотрудники и простые посетители поспешно покидают самое высокое в Европе и второе по высоте в мире здание, – комментировал Василий серьёзным голосом, будто озвучивал научно-публицистическую киноленту. – Вскоре никого не останется внутри монументального сооружения. Останкинская башня, уникальная в своём роде конструкция, была построена в 1968 году, многие этого не знают, но только представьте себе – общая высота башни 1771,65 футов. Находясь на её вершине, вы автоматически становитесь на полкилометра ближе к небу! – Василий посмотрел на ангела, и тот утвердительно кивнул. – На её создание были затрачены огромные материальные и человеческие ресурсы. До сегодняшнего дня она исполняла роль транслятора телепрограмм и служила незаменимым средством одурманивания населения страны. С её помощью многие поколения россиян поглотили неимоверное количество информации, абсолютно никчёмной и бесполезной. Многие бездарные артисты и шоумены получили всенародное признание и любовь. Индустриальные и пищевые корпорации, заполонив эфир рекламой своих низкосортных продуктов, нажили несметные капиталы, и масса политиков, интересы которых на самом деле античеловечны, приобрели крепкий электорат. Но теперь всё это закончится!
Лицо Василия просияло.
– Сегодня мы узнаем, – продолжал он, и интонация его голоса странным образом стала похожа на всем до боли известную манеру речи теледиктора Левитана, – в чём истинное предназначение этой башни!
Тут табло над аудиторией озарилось небывалым светом, и на нём засияла надпись: «БУРНЫЕ АПЛОДИСМЕНТЫ!!!»
Люди, словно одержимые, принялись рукоплескать, в их глазах сумасшедшим блеском сияло предчувствие великого действа. Даже Эллада, потеряв символ своей эфирной власти – микрофон, вместе со всеми захлопала в ладоши, затрепыхавшись, как мелкая рыбёшка, опьянённая кислородом, в предсмертных судорогах на опалённом солнцем берегу.
Свет прожекторов стал ярче втрое, и все увидели, как башня, будто сверло, завертелась стремительно и начала погружаться; вокруг разлетались ошмётки асфальта и грунт. Люди, сидящие в телецентре, находящемся совсем недалеко от башни, почувствовали, как дрожит здание от вибраций такой мощи.
Башня ввинчивалась всё глубже и глубже, пока наконец не остановилась, став вдвое меньше. Верхняя пика её сорвалась и отлетела куда-то ввысь ракетой, а из центра разрушенной громадины, сияя чёрным зловещим блеском, выстрелила мощная струя.
– Нефть!!! – крикнул кто-то в зале, и аплодисменты, и без того несмолкаемо-бурные, усилились многократно, так, что с потолка рухнуло несколько прожекторов.
– Это чудо! – кричал кто-то надрывно.
– Этого не может быть!!! – доносилось сквозь грохот сотен ладоней.
– Фантастика!
– Безумство!
– Экзистенциальность!
Из башни била и била, ни на секунду не теряя напора, мощнейшая струя, она рассыпалась в вышине на блестящие брызги, которые устремлялись к земле и заливали всё пространство вокруг. Вероятно, ливень, исторгаемый башней, достиг и телецентра, поскольку люди услышали, как где-то за стенами шумит обрушившаяся с неба река. Где-то разбилось стекло, и тут же студию наполнило жуткое зловоние.
– Господи! – крикнула какая-то тётка, зажимая носовые пазухи. – Да ведь это ж дерьмо!
Зал, разом перестав хлопать, принялся спасаться от нестерпимой вонищи, кто как мог. Люди срывались с мест и метались в панике, падая кубарем с импровизированных трибун. Кто-то визжал, кто-то плакал. Некоторые женщины принялись разбрызгивать вокруг себя имевшуюся у них парфюмерию в надежде заглушить невозможный запах, но он, словно огненное дыхание мифического дракона, пожирал ничтожные струйки и с новой силой внедрялся в помещение, пропитывая каждую деталь, каждый закуток.