– А вы кем трудитесь? – в свою очередь поинтересовался Гелархан, посмотрев такими пронзительными, как рентген, глазами, что Елисею вдруг показалось, будто ему и без того всё известно.
– Я… э-э-э… – замялся он, выискивая запропастившиеся куда-то сигареты, – вообще в отпуске сейчас, а так работаю заместителем ведущего инженера полиграфического предприятия. – Должность свою Елисей выговорил с трудом, несколько раз неприлично брызнув на стол микроскопическими капельками. Про себя он решил больше не пить, и через секунду, снова вместил в нутро очередной горячий янтарный глоток. После чего закурил сигарету, отправив сознание плавать в многократно усиленном табачным дымом море пьяного удовольствия.
– А как тут пиво у вас? Приличное? – Приезжий Михаил абсолютно трезво улыбался в тумане бара.
– Гадость, – прошипел Елисей, пригнувшись партизанским лазутчиком.
– Что ж, попробуем, – ничуть не испугавшись откровенной рецензии, ответствовал Гелархан. И через секунду на столе появились две длинные, как трубы котельной, кружки с пенными, высовывающимися из-за прозрачных бортиков шапочками. Елисей хоть и был совершенно пьян, потянулся к одной, сверкающей восхитительным жёлтым огнём, схватил её, как охотничий пёс – добычу, и жадно влил внутрь. Почти всю. Такого свежего и вкусного пива Елисей в этом баре не пил. Он торжественно икнул, поднял тяжёлые веки на собеседника и, придвинувшись поближе, интимно зажурчал в ухо таинственному специалисту.
– Хвост у него! Понимаешь? Хвост! – Он слегка отстранился, проверить, понимает ли собеседник? И, решив, что понимает, придвинулся обратно. – Сумку мне дал, гад! На, говорит! Передай! А у самого – хвост!..
Нистратов сделал ужасные глаза, как если бы увидел вылезающую из пивной кружки анаконду.
– Сумку? – заинтересовался многопрофильный Михаил, подливая разгорячённому Елисею Никаноровичу коньяк.
– Си-иню-у-у!!! – пояснил тот, потянув участливого Гелархана за лацкан пиджака. Тот ловко освободился, и вместо захваченной ткани вставил в пальцы Елисея наполненную коньяком ёмкость. Елисей посмотрел на неё, силясь понять, что это, дыхнул в сторону и махом выпил, кисло съёжившись, как снятый кирзовый сапог.
– Синюю? Как интересно… И где же она?
– Она? – удивился Нистратов, осмысливая вопрос. – Почём я знаю?.. – Он пьяно махнул и нечаянно опрокинул пивной фужер на пол. Тот, к удивлению, не разбился, а, перевернувшись в воздухе, славненько встал на деревянном полу, будто поддерживаемый бережной рукой. Остатки пива даже не успели пролиться. – На автобусе укатила… Красивая жутко! Как её… это… Антистрейд, что ли? – осоловело предположил он.
– Анастейд. Настя, – подсказал Михаил.
– Ага! – согласился Елисей. – Ещё ключ дала!..
– Ключ? – оживился подозрительно трезвый специалист. – Какой ключ?
– Тс-с-с-с… – Нистратов заговорщицки оглянулся по сторонам. – Ти-хо!!! – крикнул он.
Гелархан закивал понимающе и мимикой подтвердил конфиденциальность.
– Тре-у-го-ль-ный!!! – выдавил, как из тюбика, Елисей.
Специалист посмотрел внимательно на Елисея, будто портной, собирающийся шить костюм, приобнял по-дружески и в самое ухо ласково пропел чарующим тембром:
– А кому передать-то? Сумочку синю-у-у…???
Елисей, открыл было рот, издал звук вступительный, и вдруг отпрянул, будто обжёгся.
– А-а вам-то что? – прищурившись, насторожился он.
– Мне? Да мне всё равно. Интересуюсь просто, – растерялся специалист, потянувшись к фужеру, снова отчего-то полному, желая, вероятно, вместить пьянящий нектар в опустошённые матовые ёмкости.
Тут Елисей ясно увидел, что сам он беспросветно пьян, а собеседник его свеж и чист взглядом, будто и не пил вовсе. Лишь на щеках обозначился лёгкий румянец, как у юной особы в объятиях кавалера.
– Шпион! – ткнул пальцем в подозрительного специалиста Нистратов и, вскочив, попятился задом. Тут он наткнулся на столик, где зазвенели бутылки и рюмки, и упал.
И в этот самый момент в бар ворвалась растрёпанная супруга Елисея Наталья Андреевна. Увидев мужа, пьяного, как свидетель на свадьбе молодожёнов, и уже почти ввязавшегося в драку с такими же пьяными, которым он порушил всё, без чего жизнь не жизнь, а болото.
Она подлетела вихрем и, схватив его, как обгадившегося котёнка, за шкирку, вытащила из бара. Недавний собеседник Михаил Гелархан проводил супругов печальным взглядом, оставил на столе плату за заказ и молча покинул бар, где назревал неминуемый конфликт, спровоцированный Нистратовым, между всеми посетителями.
Телецентр
– Скучно! Сколько уже тут торчим. – Василий лениво перевернулся на живот и, протянув руку, вытащил из холодильника холодную банку газировки. Дверцу он не закрыл, и холодильник, недовольно пробурлив внутренними жидкостями, хлопнул ею так, что в Василия полетели взбудораженные дуновением песчинки.
– Я тебя сейчас отключу нахрен! – вскочил обсыпанный, отплёвываясь.
Холодильник, видя негодование молодого человека, поспешно прошуршал по песку в направлении домика. Еле протиснувшись в дверь, он встал у окна и, отражая солнечный луч, начал играть сверкающим зайчиком, направляя его на редких загорающих. В основном это были молоденькие длинноволосые мулатки и недавно прилетевшие к морю, а потому бледные по сравнению с ними москвички. Луч, посылаемый обтекаемым корпусом холодильника, отчего-то не просто скользил по стройным телам неощутимым пятном, а приятно щекотал красоткам кожу. Девушки звонко смеялись и игриво вертелись на песке, пытаясь спастись от шаловливого луча.
Тут в комнату влетел ангел, немного понаблюдал за озорником и, свернув крылья, дремотно потянулся.
– Скука, – сказало дитя небес, – надо что-то предпринять.
– Угу, – пробурчал «Samsung», поймав рыженькую в купальнике без верха, которая принялась то убегать от настырного луча то гоняться за ним.
– Пожалуй, вернёмся в Москву, там жизнь кипит.
– Угу, – подтвердил холодильник, которому северная столица была больше по душе. Здешний климат казался ему чересчур изнурительным.
– Как хотите, – согласился Василий, бесшумно войдя в комнату. Он упал на диван и мечтательно зевнул. – Только тогда надо придумать что-нибудь такое…
– Опять грабить банк? – загудел холодильник нервно.
Ангел подлетел к пузатому встревоженному чуду техники и ласково провёл бледной рукой по поверхности. Мгновенно в месте, где прошла ладонь небесного существа, нарисовались удивительной красоты узоры, а сам холодильник наполнился блаженством.
– Нет, зачем же? Придумаем что-нибудь новое. Мне многое не нравится в этом мире, и это надо менять. – Василий улыбнулся.
– Может, телевидение? – Ангел застыл под потолком, нежась в струях солнца. В комнате летала мелкая, почти невидимая пыль, это было похоже на искрящуюся звёздами вселенную: пылинки двигались, подгоняемые еле слышным ветерком, кружились вокруг друг друга, сплетаясь в причудливые рисунки, и застывали подолгу в пространстве, неподвластные притяжению земли.
– Когда возвращаемся? – Василий приподнялся на кровати и посмотрел в окно на пляж. В волнах резвились юные купальщицы, бесстыдно голые и красивые, блестящие в лучах солнца и брызгах воды.
– Снова на самолёте? – устало пробурлил «Samsung». Ему совсем не хотелось лететь.
Ангел взмахнул крыльями, засиял чистым ласковым светом, и комната, как дымом, наполнилась трепещущим эфиром, задрожала и лопнула струной.
И все трое оказались у останкинского телецентра, возле главного входа. Мимо странной компании проходили озадаченные своими проблемами люди, и не заметившие, как троица появилась из воздуха. Те будто вышли из раскрывшейся невидимой двери.
– Идёмте, – сказал ангел, сложив крылья за спиной. Они вошли в длинный холл и двинулись к проходной. Некоторые телевизионные работники изумлённо смотрели на бредущий за двумя странными субъектами холодильник. Впрочем, изумлены были далеко не все. Кто-то смотрел совершенно безразлично, привыкнув к разного рода техническим чудесам и диковинным декорациям, повсеместно используемым в телеиндустрии, которые и не такое могут изображать. А кто-то вообще не смотрел ни на что, и был озабочен лишь собой, своей дражайшей персоной, не замечая ровным счётом ничего вокруг, даже в те судьбоносные моменты, когда непосредственно к нему обращалась жизненная обстановка.