11 | 00882 Коли этому не быть Коли так оно и есть — Надо же такому быть В этом все же что-то есть
Житейское доказательство
11 | 00883 Коли это скажем есть Так чего ж ему не быть Ну а коль ему не быть Значит так оно и есть
Хвостатые стихи
1984
Предуведомление
Как сразу бросается в глаза, к нормальному стиховому организму снизу приделано некое развевающееся, разматывающееся, распыляющееся окончание неизвестного предназначения. Именно поэтому стихи названы хвостатыми. Но все, конечно, зависит от точки зрения – откуда посмотреть. Если посмотреть снизу, так и стихи можно назвать рогатыми. Пока я еще предпочитаю смотреть сверху.
11 | 00884 До восьмьдесят восьмого года 8035[11] Давай же, Рейган, жить любя друг друга И будет тихая прекрасная погода И ласточки будут летать любя друг друга И звери будут ластиться любя друг друга И люди будут ссориться любя друг друга Ракеты будут рушиться любя друг друга И земли будут рушиться любя друг друга И мир будет рушиться любя друг другаИ все вокруг вскипит, вскипится, взроется, взовьется, обрушится, пыль мелкую поднимая, взвивая вверх, взбрасывая, засевая уголки отдаленные, все обнимая, выравнивая, отъединяя, утешая, умиряя, смиряясь, обнявшись и от мелочей мелких отрешившись, принимая, лаская, неземной любовью любя друг друга.
11 | 00885 Без видимых на то причин 8037 Что-то ослаб к Милицанеру И соприродному размеру Ему подобных величин Через прозрачного меня Уходит жизнь из этой сферы Иные, страшные размеры Ночами ломятся в меня Но я их пока не допускаюНа мой конкретный облик примериться на время, необременительное для них по причине их вечности, ласково отставляя.
11 | 00886 Выхожу я на улицу Волгина 8038 Вижу: бродит ужасный злодей Посреди неразличных людей От меня же он не укроется Подхожу к нему как полагается: Я узнал тебя, страшный злодей! Он кричит и как червь извивается: Что ты делаешь между людей Проклятый?! – и скрывается Лающий ВоющийВзвывающий голосом протяжным, мучительным, неисчезающим, тянущимся от самой Сибири, нитью кровавой по дну Оби и Енисея проскальзывающий, шнуром толстым через Уральский хребет переползающий, переваливающий, под Волгу ныряющий, Москву по кольцевой дороге охватывающий, в центр ее влетающий, ввергающийся, свивающийся, вскидывающийся фонтанами черной земли и асфальта, камня полированного, золота обрамляющего,и на небо обратным фонтаном крутящимся уходящий.
11 | 00887 Ведь вот ведь – малое дитя 8108 А вырастет простою бабой И будет думать все: куда бы Девать себя, а то когда бы Была бы малое дитя — Все плакала бы безутешно До наших дней – и всякий грешный Устыдился быСокрушился бы сердцем тонким, морщинистым, прослезился бы, голову бы свою твердую пеплом усыпал бы и снова, снова слезами залился бы.
11 | 00888 Две юные совсем девицы 8120 В кафе-мороженом сидят Напротив их сидит поэт И смотрит нежные их лица Потом он им и говорит: О, юные! Нежные! Невообразимые!Поражающие душу щемящим чувством видимогос высоты моего сокрушительного возраста, лет убегающих, срока приближающегося, уже выглядывающего из-за вашего нежно-холодеющего плечика, в мои глаза пристально через ваши головы вглядывающегося, но еще сохраняющего видимость молодости ваших лет, чтобы ловко увертываться при грациозном повороте головок ваших маленьких и чистых, для быстрого взглядывания за спину существа в чем-то вам самим подобного, но уже стянувшего черты лица своего, то есть и вашего тоже – милые! худенькие мои! – стальной сетью необратимости, невозвратимости, неотвратимости, невозвратности в это тихое предвечернее кафе, мягким холодком детского мороженного овеянного, невозвратимости взгляда поэта меланхолического лелеющего, знающего и наполняющего все окружение и ваши чистые бескачественные личики, мордочки лисьи, спинки лягушачьи, ручки беличьи сиянием смиренного, неподвластного еще ему в свободном, своевольном пользовании, но лишь эпизодически, набегами тайными, случайным взблескиванием чернеющих глаз фосфорических, поворотами нежного тела юности взвращающейся, беспредельного и неоднонаправленного Эроса.