— А ты как психиатр справишься?
— Мне проще, — отмахнулась Людмила. — Я ведь до хлебозавода санитаркой в психбольнице работала. У меня миллион забавных историй из жизни психов. Кое-какие термины я знаю и в общем я слежу, если что по психиатрии появляется, я почитываю. Пойми, главное — вызвать первоначальный интерес к себе.
— Но потом же всё равно раскроется, что ты никакой не психиатр и живёшь в общежитии на Водоканале, а работаешь на хлебозаводе.
— А как раскроется? — спросила Людмила. — Во-первых, я могу поссориться со своим папочкой-профессором, потом я хочу жить отдельно, поэтому я переселяюсь к нему. Попробуй определи, куда я езжу на работу. Сейчас все одеваются хорошо. А потом, когда я ему детей нарожаю, какая разница, где я когда-то работала. А если тем более влюбится, да ещё дети, — если и узнает, простит да ещё посмеётся.
— Нет, мне это не нравится, — заявила Катерина.
— Как хочешь. — Людмила не давила. — Я тебя представлю как свою знакомую. Пожалуйста. Будь штамповщицей. Может, переспать с тобою и захотят, но интереса не вызовешь. Возиться, учить тебя ещё надо, культурные навыки прививать.
— А их всё равно надо прививать, — сказала Катерина. — Какая я профессорская дочка, я всю жизнь в деревне прожила, это даже и без бинокля видно.
— Ты не права, — не согласилась Людмила. — Человека выдают два обстоятельства: если он неправильно ставит ударения в словах, а у тебя всё с этим нормально, всё-таки десятилетка, и когда задаёт глупые вопросы. Так ты больше помалкивай.
— Глупых вопросов я не буду задавать, — согласилась Катерина. — Но не буду же я молчать, если меня о чём-то спросят. Вот тут-то я и ляпну.
— И ляпай, — сказала Людмила. — Но ляпай уверенно. Это называется точкой зрения. Все говорят, что это плохо, а ты говоришь — нет, это хорошо. Точка зрения! И главное — быть естественной. Вот я хамовата, правда?
— Это есть, — согласилась Катерина.
— А у них это называется эксцентричностью. На том и стою.
— А на чём мне стоять? — спросила Катерина.
— Тебе? — Людмила задумалась. — Ты должна бить в лоб.
— Как? — не поняла Катерина.
— У тебя есть особенность. Ты всё слушаешь, слушаешь, а потом прямо в лоб задаёшь вопросы. И почти всегда точно. Это, я бы сказала, свойство мужского ума. У мужиков мистики меньше, чем у нас. И ничего. Будь такой. Некоторым мужикам даже нравятся такие женщины.
— Нет, — подумав, сказала Катерина. — Сколько ни притворяйся, лучше, чем есть, не будешь. Да и обманывать противно.
Гости расхаживали по гостиной, когда Людмила ввела Катерину и представила:
— Моя младшая сестра!
Все смотрели на Катерину
— Меня зовут Катериной, — сказала Катерина.
— Здравствуй, Кэт, — приветствовали её.
— Не Кэт, а Катерина, — сказала Катерина.
Людмила с некоторым беспокойством следила за реакцией гостей,
— Тогда, может быть, Екатериной, чтобы было вполне официально, народно и по правилам? — спросил её длинноволосый парень.
— Если по правилам, то Катерина. Так у мепя записано в паспорте. Отец неделю убеждал начальника милиции, что глупо писать Екатерина, когда девку все будут звать Катькой. Вы что, хотите, чтобы и я вас неделю убеждала в этом?
— Не хотим, — крикнули ей. — Хотим есть и пить!
— Тоща тащите всё с кухни, — заключила Катерина.
Гости рассаживались за столом. Высокий молодой человек, беловолосый, голубоглазый, модно одетый, отодвинул стул, помогая сесть Катерине, улыбнулся ей.
— Рудольф Рачков, — представился он мимоходом и начал накладывать Катерине салаты. Их взгляды встретились, он был красив, элегантен, хорошо подстрижен, совсем как с фотографии журнала мод, и Катерина вдруг опустила глаза.
Потом, как и принято на вечеринке, танцевали.
Людмила с громоздким молчаливым молодым человеком, Катерина с Рудольфом.
— А вы где работаете? — спрашивала Катерина.
— На телевидении.
— Это, наверное, ужасно интересно?
— Это действительно интересно, — искренне сказал Рудольф. — Телевидение сегодня приобретает возможности неисчерпаемые. Понимаете, всегда очень важно точно сориентироваться. Скажем, когда начиналась авиация, надо было вовремя начать именно с авиации. Тогда авиаторы были героями. Или атомная физика. Те, кто вовремя пришёл в физику, сегодня имеют всё. Тех, кто начал заниматься космонавткой десять лет назад, никто не знал, сегодня их знает весь мир. Телевидение сегодня у самых истоков, но будущее принадлежит ему.